Выродок (Время Нергала)

— Похоже, — сказал Успенский и добавил: — Журналист говорил «стилизованное изображение змеи», — и тут же приказал: — Сестер, нянечек, которые ЕГО видели, сюда!

Нянечек и сестер на момент вторжения Выродка в корпусе было семь человек (как раз было время пересменки, да еще одна забежала к подруге из соседнего корпуса), три сестрички и нянечка погибли. Три оставшиеся, хотя и не в состоянии были долго смотреть на труп, но сказали определенно: «ОН! ВЫРОДОК!» Все узнавали ЕГО по, хотя и обгорелому, но крепкому, сильному телу и татуировке.

— Может, в палатах были посетители мужчины? — продолжал настаивать генерал.

Обе сестры с первого поста, что на первом этаже, сказали, что у них мужчин не было. Нянечка сидела на втором, но посетителей не запомнила.

— Вроде был один, — после некоторого раздумья сказала она, — но на ЭТОГО не похож. Тот молодой, красивый… — добавила она и осеклась, взглянув на изуродованный труп. Помолчала и решительно закончила: — Выродок это! Точно! Его Антихристово тело!

— А вон смотри, еще два здоровых мужика! — сказал вдруг Успенский и перешел к трупам двух мужчин, у которых тоже головы были сильно повреждены.

— Это наши санитары, — сказала заведующая отделением. — Из-за меня погибли. Я им спирту обещала, да не успела принести.

— Вы точно их узнаете? — спросил генерал. — Смотрите, у одного вон и татуировка на плече. Тоже вроде на змею похоже.

— Змея, — согласилась врачиха, — да только не такая. Он сидел когда-то. С тех пор, наверное, остался знак.

— Это он, санитар наш Володя, — подтвердила нянечка. — Хоть лица и не разглядеть, а точно он.

— Второй пожар в жизни Выродка, — задумчиво сказал Успенский. — Неужели в этот раз действительно сгорел? — помолчал и добавил: — Если так, то спасибо журналисту. Это ведь он кислородные баллоны взорвал. Только как ухитрился? Да еще в таком состоянии?

— Мог подготовиться, — ответил Тимохин. — Пока Выродок по корпусу бегал. Кстати, ты психиатр, хоть и в прошлом, как он, совсем с катушек сошел?

— Да нет, я думаю реактивное состояние.

Реакция на пережитое. Отлежится, отойдет. Ну, давай, командуй! Повезем этих троих в свой морг на вскрытие и заключение авторитетной комиссии. Иначе не поверят!

Трупы Выродка и двух санитаров погрузили в ведомственную санитарную машину.

Первым уехал подполковник Тимохин. Успенский задержался еще поговорить с заведующей и сестрами.

Фургон Тимохин увидел неподалеку от интерната, «в чистом поле». В кабине никого не было. Видно, водитель вывез пациентов и убежал обратно, в интернат, помогать.

Тимохин вылез, подошел к фургону. В нем на полу лежали старцы и бормотали что-то свое, понятное только им да Всевышнему. Вокруг машины бродили еще несколько стариков и старух.

К подполковнику подошел человек в серой больничной куртке. Он посмотрел на существо в камуфляже блеклыми серыми глазами, светло улыбнулся и робко протянул букетик жухлых полевых цветов.

Тимохин обнял старика, что-то сдавило горло. Он прокашлялся и сказал:

— Сейчас обратно в койку вернешься, батя. Опять будешь лежать, отдыхать. Он не знал, что сказать старику. Всю жизнь он за кем-то гонялся, стрелял, и в него стреляли, бил и бывал бит, материл, и его материли, а теперь понял вдруг, что отвык от обычных, нормальных слов и чувств.

Подъехала машина Успенского. Генерал тяжело вылез, постоял, потом спросил:

— Как думаешь, кончился ОН, в смысле Выродок?

— Не знаю, — почему-то зло ответил Тимохин. — Но думаю, что все! Спекся! Он отвернулся и, приобняв старика за плечи, сказал: — Пойдем, батя, пока тишина, цветочки пособираем.

Успенскому вдруг стало тоскливо и одиноко. Водитель открыл дверцу.

Генерал махнул рукой Тимохину со стариком и сел в свой бронированный лимузин.

ХРОНИКА. ПРЕССА. ФАКТЫ