Вырванное сердце

– Вот сейчас, смотри, – отхлебнул глоток конька Альберт, он опять был сильно пьян.

В кабинете включился свет, и Власов увидел арестованную. Она была одета точно в такую же одежду, что и двенадцатью часами позже в кабинете у следователя, где её позже видел оперативник. Она достала из шкафа подушку и плед, а вскоре выключила освещение и легла на кожаный диван.

– Я тут смонтировал немного, чтобы шесть часов в темноту экрана не смотреть, – предупредил Змойров, с удовлетворением наблюдающий за круглыми от удивления глазами оперативника.

На экране резко скакнула картинка, заполнив кабинет утренним светом. В углу картинки была отчётливо видна фигура человека, накрытого пледом. Вот он стал ворочаться, поворачиваясь лицом к камере. Да это Она! Власов оглянулся на довольное лицо Альберта, который, словно в театре, получал огромное удовольствие от неординарного зрелища. Раздался звук открывающейся двери.

– А это я пришёл, – самодовольно ухмыльнулся «риелтор».

Власов, не отрываясь, смотрел на экран, ловя себя на мысли, что уже почти верит в происходящее и пытается найти этому разумное объяснение. Звук камеры был слабоват, но оперативник разобрался в небольшом диалоге участников видеозаписи. Обвиняемая пошла умываться, потом Змойров выскочил за ней следом, через какое-то время вернулся и сел за стол. Чуть погодя он уже звонил ему и докладывал о произошедшем с ним в офисе.

– Ну вот и всё. – Альберт закрыл экран ноутбука. – Теперь, может быть, ты скажешь, почему эту девку отпустили?

«Стоп! Ничего не говори! А то у него крышу сорвёт окончательно. Как бы он делов не натворил. А потом, что я могу ему сказать? Если сам ничего понять не могу. Может, в тюрьме отпускают за деньги на выходные? Я про такое знаю, сам, помнится, нужным людям устраивал. А эта мошенница вовремя не вернулась, вот они и придумали игру в «потеряшки», а сами ждут, когда она добровольно объявится».

— Ты дай мне эту запись, – попросил лейтенант полиции.

– И не думаю, – неожиданно отказал ему его подельник, – дать тебе в руку компромат против себя. Я же заявлял, что она у нас не работает. Хочешь меня на нары упечь?

Нелицеприятный разговор был прерван звонком начальника отделения, что сильно напрягло Власова. Он подумал, что, может быть, и за ним, как и за Грачёвым, была установлена слежка и служба собственной безопасности проследила, как он зашёл в офис «Ангела». Но испуг был напрасным. Козлов срочно вызывал его в отделение, пояснив, что в деле наметился серьёзный поворот.

Через полчаса, когда Власов вошёл в кабинет начальника, там уже были сотрудники собственной безопасности и следователь. Уданович настаивал на немедленном аресте Грачёва, а следователь ему возражал, говоря, что сейчас намного важнее найти главную подозреваемую и что без её показаний бывшему капитану полиции обвинения в соучастии не предъявить. Власов вертел головой, пытаясь понять, что происходит и что послужило такой резкой смене приоритетов.

– Пришёл ответ из регистрационной палаты, – видя его недоумение, прояснил ситуацию подполковник Козлов. – Теперь мы знаем, на кого обвиняемая оформила квартиру! Квартира оформлена в дарственную Грачёвой Анастасии Егоровне!

– Дочери капитана Грачёва! – подскочил на месте Власов. – Ну так это разве не доказывает, что он с преступницей был в сговоре! Корыстный мотив налицо. Я тоже считаю, его нужно срочно брать под стражу.

– Договор оформлен от имени Светланы Грачёвой, – покачал головой Александр Сергеевич, не соглашаясь с молодым оперативником. – Отец не участвовал в подписании договора от имени дочери. Он может заявить, что просто не знал об этой сделке.

– Надо не забывать о обнаруженном в столе Грачёва телефоне, через который шла координация преступных действий, – подал голос майор Уданович. – Надо оценивать всё в совокупности.

– Я предлагаю провести обыск в квартире у Грачёва, – подал голос начальник отделения. – Мы давно планировали обыск, а сейчас нам эту санкцию суд даст не глядя.

– Согласен, – поддержал его следователь, – а уж по результату примем окончательное решение.