Высадка в Нормандии

В ночь перед отъездом Варлимонта из Вольфшанце его и Йодля вызвал к себе Гитлер. Они обсудили возможность отступления к низовьям Сены, но ее изгибы и излучины сильно усложняли оборону. Гитлер колебался. Ему очень не хотелось терять связь с Испанией и Португалией – это было чревато прекращением поставок сырья. Отступление означало бы также потерю баз подводного флота на Атлантическом побережье. Гитлер проявил больше реализма, чем ожидал Варлимонт, однако дал строжайшее указание не обсуждать этот вопрос с Клюге. «Как только создается линия обороны в тылу, – заметил Гитлер, – мои генералы не могут уже думать ни о чем, кроме отхода к этой линии».

После разговора с Клюге Варлимонт посетил штабы нескольких соединений. На канском участке фронта он встретился с командующим танковой группой «Запад» генералом Эбербахом и командиром 1-го танкового корпуса СС Зеппом Дитрихом. Наиболее откровенным, вероятно, оказался от природы несдержанный генерал Майндль – особенно когда Варлимонт в деталях описал, как чудом ушел на дороге от англо-американских самолетов. Позже Майндль так охарактеризовал Варлимонта: «Он был из того набора оловянных солдатиков, которым Судьба вручила нашу жизнь и успех!» Все офицеры, с которыми беседовал Варлимонт, были «обескуражены» подавляющим превосходством англо-американской авиации.

Утром 4 августа Варлимонт вернулся в штаб Клюге. От Гитлера только что был получен приказ стянуть танковые соединения для удара в направлении Авранша. Цель заключалась в том, чтобы перерезать коммуникации Паттона. Операция получила кодовое наименование «Люттих». Клюге уже и сам рассматривал подобную возможность, но опасался, что «не удержит фронт в случае контратаки противника». Впрочем, из-за подозрений о причастности к заговору он был лишен возможности противоречить воле фюрера.

После встречи с Йодлем и Варлимонтом Гитлер снова стал колебаться и теперь отказывался рассматривать всякую вероятность отступления. Присущий ему азарт, помноженный на страсть к драматическим эффектам, вновь заставил фюрера фантазировать, вглядываясь в карты театра военных действий. Он подолгу смотрел на значки дивизий, не желая признать, что от большинства из них к тому времени осталась лишь тень номинальной численности. Идея отрезать 3-ю армию Паттона влекла фюрера неодолимо. Свои требования удержать Нормандию он оправдывал тем, что у пехотных дивизий фактически не осталось автотранспорта. Отход оставил бы их на милость американских танковых дивизий и авиации противника. В то же время при планировании операции «Люттих» он отказывался принимать эту самую авиацию во внимание. Гитлер привык видеть лишь то, что его устраивало.

Клюге куда лучше Гитлера понимал, что время работает против немцев. Вечером 4 августа, после возвращения из Бретани, Паттон переговорил с командиром 15-го корпуса Хейслипом. Брэдли приказал 3-й армии нанести удар в восточном направлении, вдоль неприкрытого фланга немцев. Паттон приказал Хейслипу взять на следующий день Майен и Лаваль. Меньше чем через два часа Хейслип провел совещание с командирами своих дивизий, давая указания на утро следующего дня. 79-я пехотная дивизия должна была взять Лаваль, а 90-я пехотная – расположенный севернее Майен.

Когда Паттон встретил 90-ю на дороге восточнее Авранша за три дня до этого, он высказался о ней крайне ядовито. «Дивизия плохая, дисциплины никакой, люди грязные, а офицеры – безразличные. Некоторые из них снимают знаки различия и скрывают эти знаки на касках. Я видел, как один лейтенант-артиллерист выскочил из своей машины и спрятался в кювете, когда на большой высоте пролетел лениво постреливавший самолет». Но после назначения нового командира, генерал-майора Реймонда Маклейна, 90-я быстро стала примером того, как соединение с низким боевым духом может резко измениться в лучшую сторону при правильном руководстве и смене обстоятельств. 5 августа дивизия взяла Майен всего за шесть часов. Главный мост через реку был заминирован, но «на мост взобрался пятнадцатилетний мальчишка-француз и перерезал провода». 79-я на следующее утро овладела Лавалем. Американское наступление в Бретани, даже несмотря на то что не удалось захватить главный порт региона, по крайней мере, смогло отвлечь внимание немцев от настоящей угрозы на южном фланге. Они не ожидали, что 3-я армия сможет так быстро продвинуться на восток.

В частных беседах Паттон высмеивал опасения Брэдли насчет того, что немцы могут провести массированную контратаку к северу от его позиций в районе Мортена. «Лично я не очень-то в это верю», – писал он в дневнике 1 августа, когда Брэдли затронул эту тему. Поэтому Паттон пришел в ярость, когда на следующий день Брэдли приказал ему усилить участок фронта, прилегающий к Фужеру. Паттону казалось, что Брэдли осторожничает так же, как и англичане. Однако интуиция не обманула Брэдли, хотя на тот момент у него и не было подкрепляющих ее разведданных[245].