Выше головы! (CИ)

Хёугэн с жалостью посмотрел на меня, и я вспомнил про тот случай, когда Ядвига Зив пугала меня кнопкой, чтобы я её выслушал. А потом Утенбаева вызвала аж трёх стражей порядка — и они аккуратно вывели опасную красотку… Конечно, эта история успела распространиться, как минимум, в Отделе Безопасности. Инспектор-то должен был знать! И теперь в его глазах я выгляжу психически травмированным бедняжкой.

— Нет, такой статьи нет. И не было, — в его голосе звучало неприкрытое пренебрежение. — Очевидно, не находилось оснований… А вот против женщин — другое дело. Поэтому это специально обговорено в законе.

— И часто бывает? Ну, против женщин? — спросил я, виновато улыбаясь.

— Последний случай — в восемьдесят седьмом. Юрген Феотокис. Он получил две недели лишения гражданских прав. Но до конца не дождался…

Я открыл было рот, чтобы уточнить, но смолчал, потому что догадался, что имелось в виду.

— Для ознакомления с подробностями нужен специальный допуск от СПМ, — заметил Хёугэн, как будто оправдываясь. — Но меня такие темы вообще никогда не интересовали, так что я и не заглядывал. Что-то про больных людей. Только настроение себе портить!

— Понятно, — протянул я, догадываясь, чему посвящена двадцатая статья кодекса (Эрис Утебаева любила такие разговоры), и полностью одобряя брезгливость инспектора.

Когда-то Отдел Безопасности был типа «полиции» в нулевой колонии и на «Сальвадоре», но те времена давно прошли. С тех пор, как отдел переключился на КТРД, в сферу его интересов входили хулиганства подростков да те проступки, которые оказались слишком сложными, чтобы справиться с ними в рабочем коллективе или через институт гражданских посредников. Возможностей совершить преступление почти не осталось: либо окружающие заметят, либо логос не допустит. Поэтому каждое серьёзное правонарушение становилось «событием». Вообще, многие стороны человеческой натуры полностью исчезли из повседневности. ИскИны, конечно, в курсе, что бывает и может быть, но людям о некоторых вещах лучше и не вспоминать.

— Это всё болезни, — продолжал Хёугэн. — Социальные и психологические. Раньше их вовсе не лечили. Не умели. Да и не могли. Как там… — он потёр кончики пальцев друг о друга, пытаясь вспомнить. — Хороший образ — ещё с первого курса его помню… Когда-то накожных паразитов считали нормальным явлением и не понимали, как можно их вывести. А в конце концов отвыкли настолько, что человека с такими паразитами воспринимали негативно… Ты меня понимаешь?

Я кивнул:

— Да, отличный образ!

— А что, правда, такое было? Паразиты, которые жили на коже? — сощурился он. — Наверное, в первобытном обществе!

— Нет, гораздо позже, — рассмеялся я. — Я читал, что это длилось очень долго! Уверен, что на Земле всё ещё… «Педикулёз» — вот как это называлось.

— Представляю, как это было неприятно! — фыркнул инспектор и поёжился, вероятно, представляя, как по нему ползают насекомые.

— И вредно, — добавил я, — Они ещё же и болезни переносили…

— Вот именно: болезни! Но пока не начали лечить, все считали, что никуда не деться и так будет всегда. Спасибо Соцмониторингу, что избавил нас от этого! За одно это им можно простить все их фокусы, — добавил он. — Всё-таки сортировку для нулевого поколения они провели очень аккуратно. У меня волосы шевелились, когда я смотрел, что творилось в докосмическую вне колонии.

«Причём в раздел по истории скво ты не залезал», — подумал я.

Впрочем, я тоже не особо туда заходил — хватало лекций Утенбаевой, чтобы оценить «безопасность» тогдашней жизни. Убийства были почти что рядовым явлением. Про них даже шутили. Даже кино снимали про убийц! Вообще насилие казалось чуть ли не нормальным делом. При этом каждый человек мог стать угрозой. Каждый! Безумный клубок обстоятельств и условий, при котором уродливые традиции передавались из поколения в поколение. И люди жили, не понимая, насколько ненормально они живут. У них не было логосов, они не верили в те законы, которые их защищали, да и друг другу тогдашние люди доверяли очень слабо и предпочитали считать незнакомца врагом…

— А что-нибудь ещё? — попросил я. — Ещё вариант?

Инспектор вновь поиграл подушечками пальцев, как будто растирая что-то.

— Должностное тебе нельзя? — уточнил он.

— Нет.

— Жаль! За коррупцию тоже ссылка без амнистии. И организовать просто! Одного требования взятки достаточно.

— Это когда человек получает для себя выгоду при помощи должностного лица? — на всякий случай поинтересовался я, чтобы не перепутать. — За плату или отдельную выгоду?

— Да. Кстати, случается до сих пор! — и он с громким хрустом разгрыз сухарик.

— Но мне это нельзя.

— Да, я понял. Досадно… Ты же понимаешь, что хочешь невозможного, да?

Крошки сыпались на стол, еле слышно играла какая-то невразумительная музыка, и широкие зелёные листья чуть покачивались под невидимыми потоками перегоняемого воздуха. Хёугэн не выглядел расстроенным — для него это была всего лишь «зарядка для ума». Поэтому он и не спрашивал, зачем мне…