Выше головы! (CИ)

«Бессмысленная глупость», — вот чем это было. — «Как ей только в голову пришло?»

Жизнь на станции изначально было устроена так, чтобы предотвратить незаконные действия. Это было неотъемлемой частью всей конструкции. Любая проблема, любой конфликт становился дополнительным фактором угрозы для всех. А этих факторов и без того хватало — космос же вокруг! Поэтому с преступлениями боролись превентивно, устраняя первопричину. Психиатрическое наблюдение, давно уже ставшее частью личной гигиены, позволяло направить «лишнюю» энергию в полезное русло, от соответствующих профессий до хобби. Обеспечение всем необходимым, включая право на работу, отдых и медицинскую помощь, делало невозможным социальную форму этой «болезни». Ну, и присмотр ИскИнов — это заметно расслабляло, но альтернатива была гораздо хуже. «Подозревать каждого» было нормально в докосмическую, а у нас шёл 191-й год.

Самое главное: на станции не было посторонних людей. Все были своими. Даже прирождённые одиночки, вроде несчастных жертв Мида, могли легко найти своё место и занятие по вкусу. В конце концов, всегда оставался ТФ, где можно было реализовать стремление к «бунту против общества», если общество вдруг начинало казаться враждебным. Но большинство устраивало положение дел, а если хотелось что-то поменять, то предоставлялась возможность сделать это легально, через комитет, профсоюз или референдум.

Как верно отметил Хёугэн, я хотел «невозможного».

Преступления, с которыми мне приходилось иметь дело на «Тильде-1», выходили за рамки, обозначенные в условиях эксперимента. Даже научиться было не у кого! И если не считать Мида, который сам по себе был уникумом, все эти нарушения требовали весьма непростых условий. Первое из которых — исполнитель с запросами и проблемами, которых я просто не понимал.

Фьюр и его сторонники искали Правду, которую, по их мнению, скрывали взрослые. В противовес та правда, которая интересовала меня, лежала на виду. И над ней уже два года ломали головы лучшие специалисты по ИскИнам. Так что некого было пугать и не перед кем было выпендриваться — я знал, кто я, и что за мир вокруг.

Йохан Гейман, ради которого я залез в первый ФИЛД, испытывал страстное влечение — это область психиатрии, если, конечно, он захочет обратиться к докторам. А я вот никак не мог изобразить такие чувства — всё-таки три месяца в спецотделе скво даром не проходят! Никаких «преступлений на почве страсти», и дело не в потенциальном «вреде здоровью»: я обязан был распознавать такие проблемы в первую очередь у себя, а потом уже у других.

С Ядвигой Зив тоже всё понятно. Она полностью нейтрализована, а, учитывая характер наших отношений, ни о каком «сговоре» можно не помышлять. Найти ещё одну такую будет сложно — даже если искать на всех станциях. На «Тильде» второго такого «вундеркинда» точно нет. И даже те, кто подумывал о чём-то в этом роде (скажем, заняться в шутку сталкерством или ложно обвинить — и посмотреть, что будет), ещё год остерегутся высовываться.

Симон Юсупов говорил о нарушении режима дежурств. Для директора биофабрики это было тяжелое преступление. Пожалуй, я мог бы помочь какому-нибудь новичку в сокрытии отгула. Но даже если отложить в сторону вопрос мотива — зачем мне это делать для кого-то — остаётся сложность с вычислением прогульщика. Вряд ли ко мне обратятся с подобным предложением. Мало того, что я в Администрации, так ещё на испытательном сроке: однозначно не захочу рисковать местом!

Мотив. У меня не было мотива!

Это как сочетать несочетаемое.

В докосмическую с этим было намного проще! Я читал, что большинству населения Земли жизни было настолько трудно, что экономический мотив ежеминутно «висел в воздухе». Тогда была проблема не допустить всплеска преступности, и мало кто удивлялся, когда преступления всё же происходили. Иногда они были единственно возможным способом выжить!

Условия 191-го года Космической эры были выстроены с расчётом на спокойную гармоничную жизнь, лишённую насилия и враждебности. И я вырос этих условиях. Я был создан с расчётом на них.

Трудно совершить что-то плохое, если желаешь окружающим только добра.

Ещё труднее, если тебе желают того же.

Так, может быть, отсюда и исходить? Есть же целая категория преступлений, которые связаны с принятием ложных решений, когда хочешь сделать полезное людям, но в результате поступаешь наоборот!

Инспектор Хёугэн упоминал подобные нарушения, и справедливо заметил, что для них нужна выборная должность. Надо быть руководителем, судьёй или посредником, чтобы оказать «медвежью» услугу. Смысл в том, чтобы в работу, которая требует личных решений, допустить личное мнение и чувства, будь то любовь, или неприязнь, или ложная уверенность, что «знаешь, как лучше». Власть не сочетается с отношениями во всех смыслах этого слова.

У меня тоже была власть, но не та, что у Квартеров и директоров. У меня был полный доступ к Информаторию. Первый ФИЛД, как у логоса. Я мог узнать всё обо всех, если бы захотел!