Выше нас только небо (СИ)

— С какой стати ты тут вообще раскомандовалась? — возмущенно спросила она. — Я не оставлю тебя рядом с зельем, даже не думай! Ты и так что-то слишком суетишься.

Панси снова протяжно вздохнула и обреченно подкатила глаза к потолку. Видимо, это был какой-то особый тайный язык слизеринцев.

— Да иди ты уже, — беззлобно отозвалась она. — И не дергайся. За мной присмотрит твой прилежный дружок, — Паркинсон кивнула на Невилла, который, подозрительно щурясь, периодически поглядывал в их сторону. — И поверь, если бы я хотела вам навредить, я бы это сделала уже давно и не стала бы столько ждать. Если уж на то пошло, Малфой мой друг, а не твой. Так что ты тут вроде как вообще ни при чем.

— Драко мой друг, — упрямо возразила ей Гермиона, сама удивляясь своим словам, и, не сдержавшись, мстительно добавила: — А мы не предаем друзей. Не то, что слизеринцы.

К ее удивлению Паркинсон ни капли не обиделась, а лишь взглянула на нее с искренним интересом:

— Никогда-никогда? — она искривила губы в подобии ухмылки.

— Никогда… — запальчиво ответила Гермиона. — Мы не такие, как вы, — добавила она, но уже без прежней уверенности в голосе, внезапно вспомнив их поход за крестражами, уход Рона и то, как им с Гарри тогда было страшно остаться вдвоем.

Но Паркинсон, казалось, вполне удовлетворилась ее ответом:

— О, святая гриффиндорская простота, — она невесело усмехнулась и покосилась на Гермиону: — Вы все такие правильные, светлые. Без полутонов и оттенков, да? Ты не предавала друзей, Грейнджер, охотно верю. Легко было быть верной, пока тебя не заставили выбирать между дружбой и жизнью родителей. А еще пока тебе не выжгли на коже клеймо, не приставили нож к горлу матери, не пытали у тебя на глазах больного отца и не лезли под юбку волосатыми потными лапами. Всё так и есть? Я ничего не забыла? — ее голос почти сорвался в крик, но она тут же взяла себя в руки и устало закончила: — Ну так и что ты вообще можешь знать о жизни, девочка? Тем более, о нашей...

Из-под взъерошенной челки она насмешливо посмотрела на потерявшую дар речи Гермиону и проворно подтолкнула ее к выходу:

— Давай, давай, вали. И побыстрее. Через пару часов всё будет готово.

Подавленная Гермиона послушно направилась к выходу, но в дверях не выдержала и обернулась, бросая изучающий потрясенный взгляд на Паркинсон.

С корнем одуванчика и вороньим когтем, которые Гермиона стащила из подсобки Филча, дело и правда пошло быстрее. Через полтора часа фисташковое зелье поменяло цвет на положенный ему изумрудный и начало источать тонкий лавандовый запах. Паркинсон принялась ножом измельчать корень в мелкую крошку, наконец-то доверив Гермионе помешивать кипящую массу.

— Я очень надеюсь, что Малфою это поможет, — тихо сказала Гермиона, механически водя рукой над зельем.

Паркинсон промычала что-то невнятное, не отрывая глаз от разделочной доски.

— Зачем тебе это нужно, Панси? — внезапно спросила Гермиона, рассеянно наблюдая за маленькими водоворотами в котле.

Гермиона еще какое-то время смотрела на слизеринку в ожидании ответа, но та только крепко стиснула зубы и промолчала. Гермиона тихонько вздохнула:

— Знаешь, я раньше думала, что он сволочь, — негромко сказала она.

— А он и есть сволочь, — Паркинсон резко подняла голову и дернула ножом так, что Гермиона отшатнулась. — Для всех, кроме своего Поттера. Остальных он просто не замечает, — неожиданно добавила она, и в ее голосе прозвучала болезненная тоска.

— Но почему… Драко вовсе не… Ох!.. Ты его любишь? — Гермиона аж задохнулась от внезапной догадки и чуть не упустила черпак.

— Не твое дело, — процедила Панси сквозь зубы и снова склонилась над доской. — Мешай давай, как следует, Грейнджер.

Обе девушки на какое-то время замолчали, сосредоточенно занимаясь каждая своим делом.

— Почему ты не пыталась? — неожиданно задала вопрос Гермиона.

Паркинсон ожесточенно стукнула ножом по доске, отложила его в сторону и мрачно уставилась в котел, локтем отодвигая со лба прилипшую челку:

— Кто тебе сказал? — негромко обронила она. — Пыталась... и не раз. Только он… Он же всё равно не видел никого и никогда, кроме своего Поттера. Ненавидеть его готов был, драться… лишь бы с ним. Не мог себе позволить его потерять, — Паркинсон болезненно усмехнулась: — Помнишь, нос ему разбил в поезде на шестом курсе? Вы его, дураки, за это проклинали. А он просто знал, что затевалось, и хотел, чтобы тот уехал. Любой ценой. Орал, что ненавидит, а сам боялся за него до истерики. Уж я-то хорошо его знаю, видела. А уж когда Поттер его из пламени на себе вытащил... — Панси прикусила губу и скривилась. — Счастливый ходил, улыбался всё время, как полный кретин. Прикинь, война идет, его поместье разбито в хлам, всюду кровь и трупы, а он уставится со своей дурацкой улыбочкой в пространство и зависнет. Идиот.

— И ты ему всё-таки помогаешь? — неверяще уточнила Гермиона, но Панси безразлично дернула плечом, словно уходя от вопроса. — Ты ведь, кажется, теперь с Ноттом?

Паркинсон снова скривилась и промолчала. Когда Гермиона совсем было решила, что уже не дождется ответа, вдруг услышала тихое: