Выше неба

Флинн знала, что люди, которые брали приемных детей, бесплатно получали дома от правительства. Ее папа и Грета могли бы пожениться, хотя Грета и сказала, что у нее уже есть муж. Флинн подумала, что она врет, так как у нее дома было так чисто, а на столе на кухне не было никаких писем или газет. Эта новая жизнь должна быть такой совершенной. Каждое утро, думая о Поппи, она немного плакала. Каждой ночью ей было очень грустно. Каждый раз, когда ее мать исчезала, Флинн чувствовала себя ужасно и даже была уверена, что скоро умрет. Хотя на этот раз, когда Поппи вернется, все будет по-другому, намного лучше. Поппи будет жить в доме ее приемных родителей, и у нее будет собственная комната, чтобы принимать наркотики. Она не будет чувствовать вину из-за того, что не заботится о Флинн, так как это будут делать другие люди. На двери комнаты ее мамы будет две лампочки – желтая и красная. Когда будет гореть желтая, Флинн будет приходить навестить ее. Красная лампочка обозначала бы, что заходить не нужно. Красный – цвет злобных проклятий, который заставлял Поппи говорить Флинн то, что она вовсе не хотела сказать.

Анна вошла, когда по радио звучала песня «Не могу отвести от тебя глаз».

– Привет, Флинн. – Анна немного убавила громкость.

– Я жду вас весь день. Я так рада, что вы дома. А то я уже начала волноваться.

– О? – сказала Анна. Девочка выглядела заторможенной и пепельно-бледной – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Куда ты хочешь это отнести? – спросил Марвин из-под двуспального матраса, который Анна только что вручила ему. Комковатый матрас, на котором спала Флинн, был старым и поношенным – нет оснований держать девочку в плохих условиях, пока она здесь.

– В комнату Флинн, – сказала Анна.

Флинн почувствовала, как ее сердце забилось от радости: бабушка уже купила ей новую кровать. Ей никогда ничего такого в жизни не покупали, кроме как на Рождество, а сейчас ей давали что-то ее в ее комнате. Она обняла Анну за талию, зарылась лицом в бабушкин свитер, пахнущий лавандой, дымом и чесноком.

– Это и будет приемным домом? – Флинн представляла нечто большее, но, может быть, людям нужно подписывать разные документы, пока правительство выделит им большой дом.

– Что, дорогая? Чем это будет? – Анна посмотрела на внучку, на ее личико, прекрасное, словно цветок, распустившийся и излучающий свет. Каждая маленькая девочка очаровательна, но эта была даже более чем прекрасна: у Флинн были мамины четко очерченные губы, румяные щеки и темные кудрявые волосы Марвина. Ее глаза были темно-карего цвета, почти черные, и сверкающие. Анна удивилась, как много времени прошло с тех пор, когда она последний раз дотрагивалась до ребенка, просто так, в порыве чувств, а не по необходимости. Ей вдруг вспомнилось, как раз или два Поппи обнимала ее также, как Флинн сейчас, прижимаясь головой к животу. Как давно это было.

– Грета сказала мне, – мягко сказала Флинн.

– Сказала тебе что? – спросила Анна и потрогала ее теплые щечки.

– Что я буду здесь жить. С тобой и с ней.

– Что? Нет, я…

– Я всю жизнь тебя ждала.

То, как она это сказала, или события этого вечера, или прикосновения ребенка заставили Анну немного растаять. В конце концов, в девочке течет ее кровь. Но более того: она внучка мужа, частичка его. Генетический материал, закодированный в структуре ДНК Флинн. Анна удивилась тому, как долго этот очевидный факт не приходил ей в голову. Множество маленьких частичек Хью проглядывало в девочке – наклон головы, линия бровей, предпочтение фруктов комнатной температуры – малейшее напоминание было словно его возвращение.

Она села рядом с Флинн. В машине Анна сказала Марвину весьма определенно, что через две недели они должны уехать. Короткого приезда достаточно, это никому не повредит, позволит Анне и Флинн поближе познакомиться друг с другом. И это недостаточно долгий срок, чтобы могла возникнуть привязанность.

Анна включила радио: звучали песни семидесятых годов. В соседней комнате Марвин начал подпевать, она присоединилась к нему, и они вместе спели песню, как до этого вместе выпили бутылку кока-колы.

К концу вечера Анна почувствовала, что что-то изменилось, – словно какое-то решение принято, только она все еще не знала – какое. Когда она посмотрела на часы, оказалось, что три часа просто пролетели, пока они с Флинн рылись по шкафам, передавая друг другу коробочки с украшениями, которые Анна не открывала с момента переезда.

– Я люблю готовить, – сказала Флинн, перелистывая старую поваренную книгу. Она надела старое платье, которое Анна хранила из-за нежных воспоминаний, со времен, когда они с Хью начали встречаться. К радости Анны, Флинн с воодушевлением копалась в вещах. Поппи никогда не волновали украшенияи или духи, которые у Флинн теперь были в изобилии.

– Видишь это колечко с бриллиантом? – Анна достала двухкаратовое кольцо, которое досталось ей от матери Хью. – Это принадлежало твоей прабабушке. Когда-нибудь оно будет твоим. Все эти драгоценности будут твоими.

– А когда? – спросила Флинн, добавляя очередной браслет к куче уже нанизанных на запястье.