Выше ноги от земли

– «Во время полового акта самец глубоководного удильщика…» Ты слушаешь? – Илья удивленно поднял брови. – Это рыба со светящейся удочкой на спине, – объяснила Саша и продолжила: – «Во время полового акта самец глубоководного удильщика впивается зубами в самку и удерживается на ней. Он пьет ее кровь в обмен на свою сперму. Затем их тела сливаются вместе и остаются в таком виде навсегда».

Он ответил, что готов попробовать и судьба удильщика кажется ему идеальным финалом.

Саша запустила пальцы в волосы и сказала будто не ему, а пыльной люстре:

– Крови только во мне не осталось. Ни грамма.

Илья закашлялся.

– Так это я тебя держу?!

Саша подошла к проигрывателю. Боб Дилан пел о том, что времена, они меняются. Он гнусаво вытягивал последнюю фразу:

And the first one now
Will later be last
For the times they are a-changing…[6]

Саша встала перед диваном на колени и поцеловала его запястье. Эта нежность была ярка – как вспышка фотоаппарата! И линия плеча, исчезающая в тени тяжелых прядей, и непрочная цепь позвонков – весь ее печальный образ навсегда остался с ним, как нетленный снимок. Когда Илья вновь открыл глаза, Саши уже не было рядом. Музыка доиграла, из динамиков напряженно шипел ток.

– Саша?

– Я в магазин, – сказала она из-за стенки.

В прихожей лязгнул замок.

– Да-да. Только возвращайся, пожалуйста, скорее.

И она ответила после душной паузы:

– Ты же знаешь, что я не вернусь.

– Да-да, – повторил он. – Тогда пока.

– Злишься на меня?

– Наверное, я тебя ненавижу.

С тем она и ушла.

Илья лежал, пялясь в потолок, а потом поднялся. Он тихо ходил по квадрату ковра и слушал, как в опустевшей комнате, то изводя, то утешая, гудит ток.

10

Рудневу снилось, как в густом черном небе вспыхивает огонь и, управляемый точкой, он быстро спускается вниз. Целит в него. Потом случился взрыв и пожар. Горел дом, в котором он спал. Илья пытался сбежать, но не мог выпутаться из одеяла. Он в ужасе глядел на огонь, бегущий по стенам, на лопнувшие стекла, на пластиковые машинки, которые плавились на горящем ковре. Огонь подбирался все ближе к его постели, и последнее, что Илья успел сделать перед тем, как вспыхнуть, – укрылся одеялом с головой.

Его разбудил звонок.

– Забирай свою бабулю. ТО прошла. Выписываем.

– Понял, – ответил Руднев, вытирая с лица пот. – Что с ней в итоге?

– В итоге паршиво. Опухоль на УЗИ семнадцать сантиметров. Непроходимость. Больше не смотрели.

– И все?

– А что ты хотел? Асцит убрали. Прокапали. Немного подняли гемоглобин. Резать ее, конечно, никто не будет. В общем, так… Теперь либо домой помирать, либо в паллиатив. Но там очередь. Ты позвони все равно, может, матрас противопролежневый дадут.

– До дому-то она доедет? – Илья поднялся с кровати и посмотрел в чернеющее окно.

– Доедет! Она тут батюшку просит привести и на кладбище просится. Но щеки розовые. Давление норм. Когда заберешь?

– А сколько сейчас времени?

– Кх… Ну сегодня уже поздно. Не выпишу. Приезжай завтра утром.

– Значит, утром, – сказал Руднев. – Спасибо.

Телефон показывал половину шестого. На экране горело сообщение, которое пришло два часа назад: «Я передумала насчет встречи. Не хочу никуда с вами идти!»

Руднев протер глаза. Прочитал еще раз.

«В семь у «Наполи»?» – написал он в ответ и подождал, пока экран не погас.

Руднев поставил на плиту кастрюлю, достал из морозилки пачку пельменей. Вернулся и разблокировал телефон: «Маша Работа печатает». Живот ныл от голода. Телефон замигал новым сообщением, когда вода начала закипать. «Хорошо» – было написано в нем.

Илья погасил конфорку, убрал пельмени обратно в холодильник. «Что ж, будем надеяться, что кормят в этом ресторане не хуже», – подумал он.

Перед тем как пойти на свидание, Руднев зашел к Федору.

– Тебе чего? – спросила Ольга, открывая дверь.

– Федя дома?

– Нету.

– А где?

– Где-где… В храме.

В проеме под локтем Ольги показалась детская головка.

– Здрасте, – поздоровалась головка.

– Привет-привет! – улыбнулся Илья.

– Вера! Шлепай давай! Ну! – толкала девочку мать.

«Точно, Вера!» – вспомнил Руднев и мысленно написал имя на лбу ребенка, в который Ольга пихала злой локоть.

– Вера, а когда папа вернется? – спросил он.

– А когда папа вернется! – повторила вопрос девочка.

– Поздно! – сухо ответила Ольга.

– А завтра у него тоже служба?

– Вот у него и спроси!

– Вот у него и спроси! – захихикала Вера.

Руднев кивнул, соглашаясь и прощаясь с соседкой. Подошел к лестнице.

– Илья! Погоди.

– А?

– У тебя не будет тыщи взаймы? – шепотом спросила Ольга.

– У тебя не будет тыщи?! – крикнула Вера на весь подъезд.

– Да тише ты!

– Тише ты!

– Сейчас как!.. Достала!

– Достала!

Ольга замахнулась, чтоб ударить. Вера закрыла голову, и кулак над ней затрясся, будто его ужалило током.