Выше свободы

И это в трагические дни Порт-Артура и Лаояна, в дни, когда заброшенные за десять тысяч верст, окруженные несметными полчищами желтых врагов, наши братья отстаивают честь России... Героическая гибель там и отсутствие всякого участия, всякого внимания здесь. Во Франции, в Германии, даже в Америке находились жертвователи, простые люди, которых положение России трогало. У нас же, в сердце России, в Москве, в твердыне патриотизма - и вдруг холодное безразличие, даже как будто граничащее со злорадством. Это до того удивительно, что нельзя на этом не остановиться. Разразиться бранью не значит что-нибудь выяснить. Если самое богатое и самое национальное сословие в эпоху бедствий отечества оказывается глухонемым, очевидно, тут что-то неладно. Тут не порок случайный, не проявление дикости или бессовестного эгоизма, а какая-то тайная болезнь, заслуживающая быть понятой.

Посмотрите на вещи прямо. Вовсе это не дикари, теперешние московские миллионеры. Их, кажется, еще никто не видел с поясом невинности вокруг бедер и с куском дерева в носу. Первый признак дикаря - бедность, нищета одежды, пищи, жилища, утвари, нищета знания, ограниченность потребностей. Но миллионеры наши одеты как английские лорды, и перстни их сверкают бриллиантами, их жилища - дворцы, их библиотеки переполнены книгами, их галереи - картинами и предметами искусства. Не все, но уже многие миллионеры люди образованные, с дипломами. Какие же это дикари? Вы скажете - "нравственные дикари, которым не жаль отечества". Ну, значит, вы не читали о дикарях: именно дикари отличаются самою пламенною влюбленностью в родную землю и отдают ее обыкновенно вместе с жизнью. В патриотизме дикарь не уступает культурнейшему из французов, и если русские купцы потеряли интерес к своей стране, это не одичанье, а нечто худшее. Что же это такое?

Не будемте ни оправдывать, ни порицать миллионеров - право, это такие же русские люди, как мы с вами. Вы думаете, им живется лучше нашего? Не слишком лучше. Уж если люди дожили до такого морального состояния, что им безразлично, идет война или не идет, бьют наших или не бьют, если они потеряли интерес к отечеству своему и держатся чужаками, поверьте, это не с добра. Помните ли вы пафос искреннего патриотизма - например, в войну 1812 года?

О родина святая!

Какое сердце не дрожит.

Тебя благословляя?..

Этого восторга, этого чувства священной, молитвенной нежности к родной стране лишены наши равнодушные, и неужели можно позавидовать их счастью? Ругать за утрату патриотизма - все равно что ругать за утрату здоровья. Поймите же, что это не приобретенье, а потеря, и потеря страшная, хотя мало сознаваемая. К чему эти миллионы, если родное, самое дорогое сердцу опостылело и уже не восхищает, не волнует, не дает радости? Как в семьях, где дети в раздоре с родителями: есть все налицо - и достаток, и здоровье, и общество, - нет родственной любви - и гаснет радость. Все смотрят в стороны, по-волчьи, все тяготятся друг другом. То, что в мирной семье таинственно и свято - преданья прошлого, - здесь возбуждает кислые насмешки. Родной очаг заплеван, пенаты выброшены, и колыбель жизни - дом кажется тюрьмой. Чувствуется, что какого-то высокого счастья лишены эти скучные люди, счастья, ничем не вознаградимого.

Того же порядка любовь к отечеству, столь осмеянный "патриотизм". Он осмеян в это полустолетие до такой степени, что в огромных кругах общественных самое слово "патриот" приобрело неприличный оттенок. Назваться патриотом считается признаком глупости или лицемерия. "Патриот своего отечества и мерзавец своей жизни" - недаром это так быстро вошло в пословицу. Но почему это, скажите ради Бога? Мне кажется, презрения заслуживает обыкновенно то, что и в самом деле презренно. Патриотизм никогда не упал бы во мнении общества, если бы не выродился в нечто неискреннее и сочиненное. Скажу больше: если патриотизм сделался синонимом лицемерия и глупости, то потому лишь, что И в самом деле только глупцы и лицемеры в состоянии были не замечать глубокого опустошения, внесенного в чувство любви к родине. Честным русским людям, еще не разлюбившим отечества, стало противно пышное притворство. "Патриотизм", "патриотизм", но они чувствовали, что старый патриотизм уже исчез куда-то, и в сердце осталась тяжелая пустота. Не одни купцы, а великое множество образованных и даже невежественных людей русских испытывают не прежнее отношение к родине. Хоть не говорят об этом, но томятся безотчетно, как бы переживая неизлечимую болезнь. Конечно, случаи полной потери патриотизма редки; чаще он только ослаблен, но именно это состояние особенно мучительно.