Вышибала «Козла-Зубоскала»

Я не хотела говорить «да». Я хотела быть настоящим Лощинником и победить всех сама. Но я кивнула.

Хрюк вскинул молот и заревел. Две дюжины его людей кинулись вперёд и налетели на авангард. Хрюк снёс двоих одним взмахом. Но наступающих было слишком много.

Меня потянули за рубаху (за Горнову рубаху, если между нами). Разведка смотрела вверх, и в глазах её была мольба.

— Там вон мой папаша, — сказала она и ткнула в худющего мужика с седоватой бородой.

Вооружённый кочергой, он стоял среди тех, кто в атаку не пошёл.

— Он говорит, ему придётся сражаться, раз уж твоей силы не хватает. Но её же хватит, правда? Ты не заставишь его идти в бой? Ты же сама остановишь Налётчиков, потому что ты из Старой Лощины, да?

Ну почему враньё не может иногда обернуться правдой?

Я уставилась на движущуюся на нас чёрную стену супостатов. Ей не было конца и края. Хрюкова отряда просто не хватит…

— Отступаем! — гаркнула я горожанам.

Воины дадут нам время увести остальных подальше. Гнутую Речку придётся оставить.

Мы бросились бежать от Налётчиков… но тут внезапно оказалось, что мы бежим к ним навстречу. Потому что ещё один отряд как раз входил в город с другой стороны. Море мрака окружало нас, теснило к центру. Нет, они не просто заберут всё, что смогут унести, и сожгут город. Они сожгут и жителей прямо в домах.

Я не могла этого допустить. Просто не могла, как хотите. Я должна была что-то сделать, что-то сделать, что-то…

Я вцепилась в счастливый камень у себя в кармане. Солнце сияло сверху, грело меня; его жар держал меня за макушку, будто ладонью.

Из гущи боя ко мне прорвался Горн.

— Я обещал маме, что доставлю тебя домой. Скорее! Мы тут не победим, Искра. Они — как сама ночь.

Ничто не остановит ночь — кроме солнца.

Я бросилась к тележной баррикаде. Я лезла и лезла, я вылезла наверх и высоко подняла свой счастливый камень. Ну, что, Искра, превратим ложь в правду?

— Искра!

Я слышала, как Горн зовёт меня снизу. Это так здорово, что он боится за меня, но мне больше нельзя опускать взгляд. Мы с солнцем всегда были будто одной крови, так что я просто пошла за безумным, щекотным чувством, что солнце — своё, что оно может помочь. Я представила, как камень не просто отражает его свет, но прямо засасывает его в себя. Ладонь и пальцы жгло, но это было хорошо, это было приятно, как взять в руки кружку горячего молока, наигравшись в снегу.

— Искра! Слезай скорей!

Чёрный камень озарился изнутри.

Отряд вражеских лучников галопом нёсся к баррикаде — тетивы натянуты, наконечники сверкают, целят в меня.

— Прочь! — прокричала я.

Они не остановились. Они выстрелили.

И я выпустила солнце.

Огонь взорвался в камне и ударил из моих пальцев. Раскалённый добела свет встретил стрелы на полпути и поглотил их. Волна покатилась дальше, шипя и скворча, накрыла всадников. Раздались крики ужаса. Кони визжали и били копытами. Чёрные одежды задымились, с волос струйками потёк пепел. Авангард противника бежал.

— Хрюк, поворачивай назад! — заорала я.

Он со своими людьми отступил, а я затянула ещё солнца в камень и выпалила по вражеским мечникам. Свет с треском пронёсся прямо у них над головами и обратил в бегство.

Я прицелилась по всадникам, окружившим горожан и теснившим их в угол.

— Убирайтесь! — скомандовала я.

Когда следующий белый сполох догнал оставшихся Пепельных Налётчиков, те уже покидали город. Через несколько мгновений из виду скрылся последний.

После вспышек я почти ничего не видела. Несколько раз старательно сморгнув, я отпустила взгляд. Снизу на меня таращился весь город.

— Так я говорю, — подытожил Хрюк, — именно такое вот они и вытворяли. Лощинники. В Южных войнах.

Горн вскарабкался ко мне поближе. Рот у него не закрывался, глаза не уступали ему размером.

— Когда я уходил, мама сказала, что назвала тебя Искрой, потому что в тебе была искра. Я тогда не понял, о чём она толкует.

Вы себе не представляете, как правильно всё это ощущалось. Явь вела себя в точности как мои мечты.

В Гнутой Речке мы задерживаться не стали. Я пообнималась и расцеловалась со всеми завсегдатаями «Козла-Зубоскала». Выдавая мне припасов на неделю, Маслобой хлюпал носом. Хрюк проводил до границ города и махал вслед, пока его новые чёрные кудряшки не пропали вдали.

Мы с Горном возвращались домой. Нельзя, чтобы мама из-за меня грустила. Но по дороге мы обязательно завернём в Старую Лощину. Так, поздороваться. Ну, и спросить заодно про мой счастливый камень и про то, как я поймала солнце.