Высматривая путь. Том II (СИ)

— Нет, — Манефа растянула бледные губы в улыбке, да так, что те закровоточили от впившихся в них зубов. — Все мы дети Матери. Все мы служим ее воле.

— Мать? — ведьмак нервно дернул губами, с силой впившись пальцами в ручку сумку.

— Та-Что-Знает. Так вы ее называете.

— И что, она… — мысли отчего-то спутались, но он все же сумел собраться. — Она создала вас «всех»?

— Не всех, но многих.

Ведьмачья рука сама легла на рукоять меча.

— И что, она здесь? Где-то рядом? — он быстро осмотрелся.

Вирява же пискляво рассмеялась и перехватила руками перекладину тына поудобнее. Эскель бросил взгляд на ее ногу и, признаться, ему даже стало ее чутка жаль. Должно быть, это весьма неудобно иметь такое в некотором роде несовершенное тело. Но она придвинула свое лицо ближе к его и с нескрываемым любопытством всмотрелась в горящие в темноте янтарные глаза.

— Она там, где должна быть. А мы здесь — следим за ее владениями. Люди нам помогают.

— Едва ли. С каких таких пор жертвоприношения считаются помощью?

Манефа до боли театрально вздохнула и, устроив голову на согнутых предплечьях, с особым вниманием, совершенно бесцеремонно принялась рассматривать ведьмака.

— В каждой избушке свои погремушки, — в своей тихой манере ответила она.

Эскель решил дать себе мгновение, чтобы немного собрать в кучу мысли и как-то устаканить их, иначе мешали думать. Та-Что-Знает… Он определенно где-то слышал это странное имя, но где и в каком контексте — вспомнить пока не удавалось. Может быть, читал где-то, а может, сплетню какую ненароком поймал. Кто знает? Быть слишком навязчивым ведьмак не любил, да и не в его это было правилах. А то знает он, как такие сердобольные обычно заканчивают. Конечно, ему очень не нравилось то, что здесь не в новинку были такие вот ночи массовых убийств, но без одобрения кого-то из властителей лезть в это все не стоит. Тем более, если во всей этой свистопляске, пусть и косвенно, участвует какая-то там Мать. Ведь абы кого величать Матерью не станут. Ведь так? Вирява, тем временем, все смотрела на терзания, что отражались на лице Эскеля, и решила, что хватит с них молчания:

— Эскель. Ведьмак, — тихо позвала она. — Мы очень редко выходим к людям. Но если уж решаемся, то головы летят. Они сами виноваты в том, что произошло. У нас был уговор.

Он дернулся, опомнившись, и перевел насупленный взгляд в ее сторону.

— Почему в селе так тихо?

— По хатам сидят. Страшатся. Кто не успел, тот умер.

— Оберег в корчме был стерт. Это вы сделали?

— Может быть мы. А может и нет. Сверх меры мы не убиваем. Нам незачем.

— Что за уговор у вас?

— Нам нужна кровь. Нужны жертвы во имя Матери. Взамен я помогаю с охотой, бортничеством, заготовкой древесины, лыка. А Безглавый оберегает от нечисти. Мальцы ночами бегают по лесам и не страшатся ничего. Девки к реке гадать ходят и не боятся русалок, баламутня и наяд.

Эскель коротко вздохнул. Воистину что-то выгодное в этом уговоре было для обеих сторон. И если в жертву приносят только стариков, то, может, не так уж оно все и плохо? Видать, тут и культ свой образовался. И, судя по реакции Ленки, оспаривать его верования бесполезно. А то еще в лес оттащат и этой самой Матери в жертву принесут. Переведя взгляд чуть поодаль, как раз над макушкой Манефы, ведьмак приметил осину. Внезапно осознал, что и без того много времени за болтовней потерял, и осторожно двинулся в обход вирявы к тыну.

— Куда ты, Эскель, ведьмак? — Манефа оттолкнулась от перекладины, немного покачнулась из стороны в сторону и рухнула в траву.

Судя по ее невозмутимому виду, это падение не причинило ей неудобств. Но вместе с тем она стала выглядеть еще более жутко. Темные волосы разметались вокруг нее, кое-где прикрывая обнаженное тело, длинные пальцы с силой впились в почву, а шея некрасиво вытянулась. Она внимательно смотрела вперед и весьма ловко ползла в сторону ведьмака. Сам же ведьмак немного оторопел от такого, но виду не подал. Уперся правой рукой в тын и ловко перепрыгнул его, стараясь не наступить на ползающее существо.

— За осиной, — как ни в чем не бывало отозвался он, убирая рукой упавшие на лоб волосы.

— На что она тебе? — Манефа лезла следом.

И Эскель слышал это по характерному шороху — будто тело кто тащит безжизненное. Он взглянул на нее, проследил след смятой травы, что остался за ней, и перевел взгляд прямо перед собой. Ведь там, на опушке, он заприметил нужное деревце и уже прикидывал, как бы так аккуратно наломать веток.

— От ваших прихвостней уберечь тех, кто остался. А то вдруг кто сдерет обереги их?

— Откуда узнал про осину? В селе есть друид? — все не унималась вирява, активнее заработав руками, чтобы поспевать за его быстрым шагом.

— Можно и так сказать. Да и суть ли важно? Моя работа людей спасать, твоя — убивать. Незачем нам о таком говорить. Потому, — он резко остановился и, перехватив поудобнее меч, повернулся к Манефе. — Лучше нам разойтись. Подобру-поздорову.