Высматриватель

– В качестве поддержки наше бюро намерено выделить вам помощника и консультанта в одном лице. Это один из лучших консультантов каузомерного поселения. Желаю вам удачи.

Она улыбнулась и протянула им листок с именем и координатами консультанта, и Гюн сразу же прочитал: Тозэ, метафóрик. Девушка указала маршрут, и они пошли по нему, а вокруг стояла улица, обычная городская улица, и многие люди с песочными лицами – они не знали, какие события происходят у них перед носом, какие идеи разрастаются, это была обычная улица с указателями направлений и словами домов – так они выпадали из каузомерного.

Путь пальца, протянутого девушкой из патентного бюро, постепенно заканчивался, и в конце концов они упёрлись в один из информационных терминалов, которые выглядели несколько гротескно, учитывая тот факт, принятый в каузомерном, что информацию сложно отделить от реальности. Это значило, что на любой вопрос можно было найти бесчисленное количество ответов, прямые и косвенные, маленькие и с подложкой из истории – и люди должны были обязательно уточнять, какого вида ответ они хотят получить. Не всегда это был ответ, который их удовлетворял, и они брали следующий, пока не находили, наконец, то, что им действительно было нужно.

Гюн вбил на терминале: «Тозэ», и выплыла небольшая реклама – платные божества, опыты по изменению судьбы, – но он нажал на «Пропустить», и дальше они наткнулись на самих себя, стоящих в ожидании ответа. А за спиной у них стоял Тозэ, и они боялись обернуться, потому что надо было сначала утвердить его, надо было сделать его реальным, выдумать его, и они открыли «Сведения» и почувствовали, как у них сводит мысли от такого количества чужой человеческой жизни, но потом они как-то подсобрались и смогли вычитать самое необходимое.

Итак, это был человек – Тозэ, с этого надо было начинать, это был человек, и он был такой богатый, что ездил пересыпать дома солью: у него было так много домов, что их можно было солить, вот он и солил, и эти солёные дома – в некоторых он жил и слизывал из окна, приправливая еду, некоторые он раздавал, и не возьмёте ли пересоленный дом – но это было то, как определяли его люди. На самом деле он был богат не домами, но на дела, и личные балеты – изо дня в день он ставил устойчивые выражения, и они прекрасно стояли, высматриваемые многими любопытными. Он начал со своей жизни и постепенно вывел это во внешнюю форму. Так, у него было множество историй, касающихся собственной биографии: например, как раньше он ходил голый в соколиных перьях, носил баночку со вшами в кармане и счёсывался туда пару раз в день, потом продал перья и стал богатым, имел у себя лопату для денег, иногда выходил в свет с живой курицей на поводке, которая отказывалась клевать его в лоб, потому что была не петух... Или неделями носил огромные штаны, надетые на широкую ногу, или...

Можно сказать, что Тозэ был мастером по сакрализации рутин. Он выращивал бойцовские улыбки на лицах, устраивал бои и, чтобы люди тренировались изо дня в день, занимался поставками праздников, изучал трепет костей и причины его возникновения. Некогда он примыкал к группе хахаши и был учредителем компании по перевозке на муравьях, но потом вышел из штата одинаково мыслящих и стал один, сам по себе, экскурсовод по зонам с изменённым ходом времени. Он в прямом смысле слова перерабатывал реальность, протаскивал её через себя, переизбыток жизни он сцеживал в вакуумный пакет и относил безжизненным смердышам, которые обитали в смертельной тоске на переулке времён.

Тозэ как будто жил вокруг коня, которого должны были куда-то внести, он видел во всём что-то великое, он примеривал к вечности каждый человеческий поступок, каждое событие, у него было белое мышление, он очень крепко осознавал себя – через события, погоду, разницу облаков, – и помогал осознавать себя другим. Хотя поговаривали, что он – бывший начальник язвительной колонны, вряд ли этим слухам можно было доверять.

Сейчас они застали его сыплющим какой-то порошок. Он подбрасывал революции, и они повисали в воздухе – подвесные революции, и никто бы не понял, что это революции, но он кропотливо объяснял. Правда, они этого уже не услышали: реальность сменилась, и Тозэ оказался прямо напротив них – стоял там, как оккультизм телескопов, – глазами звёзд не увидеть, но он как будто справлялся: линзы абстрактного мышления.

– Ну, хватит, хватит, не будем множить памятники икоте. Кстати, вы знали, что икота – в некотором смысле рудимент?

– Здравствуйте, Тозэ…

– Здравствуйте, Дариус, очень приятно. Гюн… наслышан, наслышан. Высматриватель – это у нас что-то новенькое. Надеюсь, вы оба готовы хорошо поработать и выдать великий боевой смысл, потому что с невеликими я, честно говоря, не работаю.

– У нас не великий, но искренний.

– Вы потише бы произносили это слово. Оно же – самая приманка для злыдней.

– Вы имеете в виду – «искренний»? – уточнил Гюн.

– Для злыдней? – переспросил Дариус.

Тозэ выел воздух из носа и громко сглотнул, чтобы выразить своё недоумение: