Высочайшая бедность. Монашеские правила и форма жизни

Уже в самых древних правилах положения о наказаниях относятся не к единичным действиям, но к чему-то такому, как грех или духовное состояние монаха. Qui facilis est ad detrahendum, si in hoc peccato fuerit deprehensus… iracundus et furiosus si frequenter irascitur107 читаем мы в Praecepta atque iudica Пахомия; Si quis frater contumax aut superbus aut murmurans aut inodoediens108 начинается глава de excommunicatione culparum109 «Правила Учителя» (Vogüé 2, II, p. 33); а в правиле Исидора рубрика, в которой перечисляются наиболее тяжкие проступки, напоминает, скорее, каталог грехов, нежели схематическое изложение преступных нарушений: si temulentus quisquam sit, si discors, si turpiloquus, si feminarum familaris, si seminans discordias, si iracundus…110 (PL, 83, col. 886).

Еще в большей степени это относится к позитивным обязательствам монаха. С этой точки зрения отрывок из De praecepto et dispensatione Бернара Клервосского имеет особое значение. Отвечая в ходе воображаемого диалога монаху, который, совершив professio правила, жалуется на то, что не может исполнить свой обет в монастыре, где он находится, Бернар пишет:

Все же твоя жалоба несправедлива. Ибо тот, кто считает, что нарушил клятву, поскольку не соблюдает правило по всей строгости (ad purum), показывает, что не понимает, в чем он клялся. Ибо никто, совершая свою professio (cum profetitur), не обещает правило (spondet regulam), но более определенным образом обязывается с этого момента существовать в обращении и вести свою форму жизни (conversionem suamque… conversationem dirigere) согласно правилу (secundum regulam). Это и есть в наши времена истинная и общая professio всех монахов. И хотя в разных монастырях Богу служат, соблюдая разное, пока каждый хранит добрые обычаи места, несомненно живет по правилу, ибо добрые обычаи не идут вразрез с правилом (Bernard, p. 285–286).

Как показывает противопоставление технического термина из области права (spondere, лично обязываться сделать что-то) и выражения, взятого из аскетического словаря (вести собственную форму жизни), этот отрывок явным образом свидетельствует о трансформации, в которую вовлекается отношение между нормой и жизнью: тот, кто обещает, не обязуется, как это происходит в праве, совершать отдельные, предусмотренные в правиле, акты, но ставит под вопрос свой образ жизни, не отождествляющийся с серией действий и не исчерпывающийся в них. Как сразу же добавляет Бернар, «те, кто решаются жить согласно правилу (secundum regulam vivere), даже если и не соблюдают все до мельчайших подробностей (ad ungem111)… все же не отступают от professio правила до тех пор, пока продолжают жить трезвым, праведным и набожным образом (sobrie et iuste et pie vivere) согласно обычаям их братьев» (ibid., p. 286).