Высокие башни

Засверкала молния, настолько яркая, что на северной стене образовался золотой полукруг огня, и почти сразу раздался гром. Он был страшным, женщины закрыли уши руками. Поднялся сильный ветер. Все в ужасе смотрели друг на друга, потому что раздался удивительный звук, и ветер с яростью накинулся на стены замка, собирая по дороге мусор в темные вихри.

Свечи взметнули вверх пламя и сразу погасли. Мгновение царила тишина, а потом дико закричала женщина. Странно, что только она одна потеряла над собой контроль, потому что все были объяты ужасом. Известно, что если во время службы тухнет свеча, — это означает смерть. Что же их ждет, если сразу погасли все свечи? Возможно, это предвещает много смертей? Конечно, кое-кто подумает, что это всего лишь старая примета, но многие из них вспомнили, что в такую ужасную ночь ирокезы напали на Лачин во время грозы. Неужели все опять повторяется? Возможно, сюда шествуют воинственные отряды индейцев? А что, если они нанесли удары, и тот факт, что погасли свечи, означает, что множество поселенцев уже мертвы? Послышался страшный крик. Это переполнило чашу терпения. Люди вскочили и устремились к дверям.

Барон пробирался по проходу и повторял:

— Спокойно! Спокойно! Нет оснований волноваться.

Он остановился у входа и начал отдавать команды — кому стоять в карауле у ворот и на наблюдательных башнях. Он пытался организовать людей таким образом, чтобы наиболее смелые собрали оставшихся дома людей и отвели их в замок. Сам мсье Шарль вместе с одним человеком решил тоже отправиться в путь и предупредить людей на Шамбли-роуд.

Фелисите была страшно испугана и шла за бароном, держась за его сюртук. Девочка немного успокоилась, видя доброе лицо отца де Франшевилля. Он пытался утихомирить женщин и детей. Она слышала, как священник говорил:

— Когда Бог решает прекратить человеческие жизни, он протягивает руку. Ему не нужно насылать ветер и тушить свечи в церкви в качестве предупреждения, подобно ведьме, которая костлявым пальцем стучит в окно посредине ночи.

Одна женщина продолжала биться в истерике и кричала:

— Отец, так всегда бывает! Я сама видела это много раз! Фелисите потеряла Филиппа из вида, но потом обнаружила, что он стоит рядом с отцом де Франшевиллем и спокойно с ним разговаривает. Священник его слушал и кивал головой. Девочка пробралась к ним и услышала слова Филиппа:

— У него не осталось сил, и он еле говорит. Святой Отец, ему долго не протянуть. Он спрашивает о вас.

Священник ему ответил:

— Как только я смогу оставить это испуганное стадо овец, я сразу отправлюсь с тобой, сын мой.

Люди понемногу начали успокаиваться, на лицах появились смущенные улыбки. Все начали приходить в себя. На западе небо посветлело, и темные облака быстро уплывали прочь. Один человек промолвил:

— Дьявол сейчас не на свободе. Ему кто-то ответил:

— Возможно, они орудуют дальше, вниз по реке.

Конечно, потухшие свечи не означали, что в лесах находятся орущие страшные дикари, как это случилось много лет назад, но все равно все были испуганы надвигающейся опасностью.

Спустя некоторое время, когда люди начали разговаривать нормальными голосами, отец де Франшевилль кивнул Филиппу, и они отправились в путь. Человек умирал, и даже страх оттого, что их могла поджидать смерть в окружавших церковь лесах, не мог удержать старого священника от выполнения долга.

Фелисите провела два часа на наблюдательной башне, не сводя взгляда с участка, где находился дом Жирара. Гроза ушла прочь, продолжая что-то гневно бормотать. С реки дул ветерок, волновавший верхушки деревьев. Девочка постоянно задавала вопросы караульному: «Нет ли каких-нибудь признаков беды? Может, он что-то слышит?»

Наконец караульному надоело:

— Ты меня спрашиваешь, не вижу ли я беды вниз по реке? Я тебе десятки раз отвечал, что ничего не вижу. Ничего не вижу на севере, востоке, юге или западе… Ты меня спрашивала, не слышу ли я чего-либо? И я тебе отвечал, что ничего не слышу. Мне надоели вопросы, помолчи лучше, а то я тебя спущу с башни.

Фелисите попыталась извиниться:

— Мсье, у меня там друзья… Охранник развел руками:

— Легкомысленная головка, у меня повсюду друзья. Тебя беспокоит судьба одного семейства, а меня — судьба десятков.

— Ты думаешь, на нас нападут индейцы? — продолжала допрос девочка.

— Возможно, они нападут, а возможно, и нет. Кто знает, о чем думают ирокезы? Но должен тебе сказать, надоедливый комарик, что они никогда не нападают днем. Если мы пострадаем от этих вопящих дьяволов, это случится на рассвете. У тебя есть еще вопросы?

— Да, — продолжала волноваться Фелисите, — у меня много вопросов, мсье. Но вам они неприятны, поэтому я лучше помолчу.

— Вот и хорошо.

Караульный достал из кармана трубку и начал ее набивать табаком.

— Я хочу спокойно покурить и не отвечать каждую минуту: «Я ничего не вижу. Я ничего не слышу».

Девочка немного успокоилась, но по-настоящему она испытала облегчение, когда увидела в сумерках появившуюся из леса фигуру.

— Вон наш священник, — показал ей караульный. — Он шагает медленно и не оглядывается, значит в лесах нет индейцев.