Высокие ставки. Рефлекс змеи. Банкир

— Я польщен, — сказал я, нисколько не кривя душой, и подумал, что ее отец может вообще убить в ней непосредственность, если не будет осторожен.

Воспрянувшая духом Джинни всунула ладошку мне под руку и сказала:

— Пойдем посмотрим на нового жеребенка. Он только двадцать минут назад родился. Мальчик. Такой миленький. — И она потащила меня за собой, а я перехватил мельком взгляд Джудит, на лице которой отразились самые разнообразные и трудноопределимые чувства.

— Дочка Оливера, — объяснил я через плечо и услышал, как Оливер запоздало представляет Найджела.

Они все пошли смотреть на жеребенка через полуоткрытую дверь; крохотное поблескивающее существо полулежало, полусидело на толстом слое соломы: длинная мордочка, огромные глаза и сложенные ножки, новая жизнь, уже прилагающая усилия, чтобы удержать равновесие и подняться. Мать, стоя на ногах, ответным движением потянулась губами к жеребенку и бдительно взглянула на нас исподлобья.

— Легко вышел, — сказала Джинни. — Мы с Найджелом просто наблюдали.

— Вы много раз видели, как рождаются жеребята? — спросила Пен.

— Ой, сотни. Всю жизнь смотрю. Чаще всего это ночью бывает.

Пен смотрела на нее с таким выражением, будто ее фантазию, как и мою, взбудоражило такое необыкновенное детство; будто она, как и я, ни единого раза не видела, как рождаются животные, не говоря уже о том, чтобы в возрасте пятнадцати лет наблюдать это день за днем.

— Эту кобылу будут случать с Сэнд-Кастлом, — сказал Оливер.

— И ее жеребенок выиграет Дерби? — с улыбкой спросил Гордон.

Оливер улыбнулся в ответ.

— Неизвестно. Но к тому все задатки. — Он глубоко вздохнул, набрав полную грудь воздуха. — Никогда ничего подобного я не мог сказать до этого года. Ни один жеребенок, рожденный или зачатый здесь, в прошлом не побеждал в классических соревнованиях, но теперь... — Он широко повел рукой...Однажды отсюда... — Он помолчал. — Это целый новый мир. Даже страшно.

— Так что ваши надежды оправдались? — спросил я.

— Более чем.

В конце концов, подумал я, под всей этой строгой воинской деловитостью скрывалась душа. Видение высот, которых он достигнет в реальности. И я не мог предполагать, много ли пройдет времени, прежде чем блеск станет банальностью, победители — установившейся практикой, аристократы — общим стадом. Это то, к чему он стремился, но по достижении цели чувства его притупятся.

Мы оставили жеребенка и прошли дальше по дорожке мимо случного сарая; ворота нынче были широко распахнуты, открывая пол, плотно выстеленный рыхлым бурым торфом. Оливер немногословно объяснил, что происходит внутри, когда сарай занят. Больше комментариев не последовало, и мы все без остановки прошли мимо в святая святых, во двор жеребцов.

Там был Ленни, вываживал одного из жеребцов вокруг маленького дворика; он шаркал, понурив голову, точно занимался этой работой уже долгое время. Конь был усеян мелкими каплями пота, и по расположению открытого пустого стойла я догадался, что это был Ротабой.

— Он только что покрыл кобылу, — бесстрастно сказал Оливер. — После этого он всегда так выглядит.

Джудит, Гордон и Пен сообща выглядели так, будто здешний неприкрытый секс был более приземленным, чем они ожидали, хотя им не довелось услышать, как мне однажды, спокойную дискуссию Оливера с Найджелом о процессе обеззараживания вагины. Однако они мужественно овладели собой и с должным благоговением устремили взоры на голову Сэнд-Кастла, которая выплыла на свет из полумрака денника.

Он держался почти повелительно, точно его новая роль коренным образом изменила его характер; возможно, так оно и было. Удовлетворяя свой возобновившийся интерес к скачкам, я сам не раз наблюдал, как постоянный успех наделяет некоторых лошадей определенной «осанкой», а Сэнд-Кастл всегда, даже заблудившийся и испуганный на вершине холма, ощутимо ею обладал; но теперь, всего два месяца спустя, в нем проявилось новое качество, которое почти можно было назвать заносчивостью; новообретенная уверенность в своем превосходстве.

— Он великолепен, — не удержался Гордон. — Рад, что вижу его вновь после того великого дня в Аскоте.

Оливер предложил жеребцу привычные две морковки и пару шлепков, обращаясь с Его Величеством фамильярно. Ни Джудит, ни Пен, ни тем более Гордон или я не пытались даже коснуться чувствительных ноздрей: боялись, что наши пальцы будут, без сомнения, откушены до запястья. Восхищение принималось как должное, но расстояние разумнее было соблюдать.

Ленни завел умиротворенного Ротабоя в его стойло и принялся чистить соседнее, принадлежащее Летописцу.

— За двором жеребцов постоянно присматривают два работника, — сказал Оливер. — Ленни, вот он, и еще Дон, ему тоже можно доверять. А Найджел лошадей кормит.

Пен уловила в его словах недоговоренную мысль и спросила:

— Вам необходимо больше заботиться о безопасности?

— До некоторой степени, — кивнул он. — У нас между дворами протянуты провода связи, так что либо Найджел, либо я, когда мы у себя дома, услышим, если будет какой-нибудь необычный шум.

— Например, стук копыт по дорожке? — предположила Джудит.