Высокий, царственный и сварливый

— Вау, — она восхищенно ахнула, прислонившись к перилам. — Какой вид. Он потрясающий. Отсюда видно до самого края Павильон — Сити.

Мне потребовалась секунда, чтобы сосредоточиться на виде, на который я обычно мог смотреть часами, а не на ней.

— Хм, так и есть.

С края земли, на которой стоял мой дом, открывался вид на Павильон — Сити, который, казалось, простирался до самого горизонта. Это было потрясающе, как и сказала Эсмеральда. Идеальное сочетание миллиона оттенков зеленых лесов и парков между старыми традиционными зданиями из красного кирпича, едва заметными полосками дорог и новыми высотками, которые не заслоняют горизонт. Они заставляли его сверкать красками только тогда, когда садилось солнце, и это должно было начаться совсем скоро.

Она улыбнулась, вся сияющая и пораженная, и вся моя кровь устремилась прямо и исключительно к ушам.

— Ты часто здесь бываешь?

Я вытащил одну руку из кармана пальто, чтобы потянуть себя за левое ухо.

— Когда бывает время.

Она кивнула и промычала.

— Чем ещё ты занимаешься, когда у тебя есть время для себя?

— Ничем особенным. Время от времени я читаю, проверяю Баки и лошадей, тренирую их.

Она протянула руку и сжала ткань моей куртки вокруг моего бицепса, как будто сигналила.

— А что насчет этого? Неужели эти мышцы появились волшебным образом из ниоткуда?

Для меня не имело смысла гордиться тем, что Эсмеральда указала на это, потому что силовые тренировки никогда не были направлены на мою внешность. Но я всё равно гордился, странно удовлетворенный тем, что она заметила.

Я ничего не мог с собой поделать, я напряг мышцы. Бессмысленно, потому что моя куртка была слишком толстой, чтобы что — либо было видно, но я всё равно расправил плечи. Я прочистил горло.

— Я занимаюсь силовыми упражнениями в спортзале замка. Каждое утро. С понедельника по пятницу. Перед завтраком…И ещё плаваю.

Её пристальный взгляд опустился на мой торс, задержавшись на несколько секунд дольше, чем следовало. Она заметила, что я поймал её взгляд, и её щеки порозовели до глубокого розового оттенка. Чёрт возьми, она была милой.

— Понятно, — произнесла она, её голос слегка дрогнул, когда она отвернулась.

Сладкое волнение пронзило мою грудь. Что — то, очень похожее на надежду. Что само по себе было шоком, потому что я даже не был уверен, в чём заключался мой собственный интерес к ней.

Я снова потянул себя за ухо.

— А как насчет тебя? Чем ты занимаешься, когда бываешь свободна?

Эсмеральда начала рассказывать о миллионе вещей, которые ей удавалось делать, когда у неё было время, хотя её любимым занятием было чтение. В какой — то момент я внутренне усомнился в её здравомыслии, когда она сказала, что делала экзаменационные работы по математике для развлечения. В остальном я слушал её болтовню, переходящую на случайные темы. Она говорила не более десяти — пятнадцати минут, когда я услышал лёгкий звук у своего правого уха.

Хлоп.

Хлоп. Хлоп…Хлоп…Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Я прищурился, смотря на серое небо, когда капли дождя снова и снова попадали на мою куртку, щёки и волосы. Низкое рычание застряло у меня в горле, когда я закутался в куртку. Куртку без капюшона.

Прогноз погоды не предсказывал, что будет дождь, так почему же?

Я моргнул. Подождите, я вообще проверял?

Я перестал рыться в памяти, когда Эсмеральда рассмеялась. Она вытянула перед собой обе руки.

— Дождь идёт.

Чёрт. На ней даже не было куртки. Только короткий джемпер, который ей не поможет. Почему она, чёрт возьми, не надела что — нибудь более существенное?

— Пойдём, — я схватил её за протянутое запястье. — Нам нужно возвращаться сейчас же.

— Что? Почему? — пожаловалась она, когда я потащил её к лестнице.

— Потому что идет дождь, а на тебе нет верхней одежды.

— Но я люблю дождь. И мне не холодно.

Я ускорил шаг, когда она ступила на траву позади меня.

— Тебе не понравится, когда он будет хлестать тебя по лицу во время езды. И тебе будет холодно, если ты промокнешь, — и я ни за что не собирался снова стать свидетелем того, как она дрожит от холода. Эта мысль мне совсем не понравилась.

— Но Кай…

Где — то в глубине души я понимал, что не имею права диктовать ей, что можно, а чего нельзя делать. Но я не мог заставить себя отказаться от её защиты. Всё, о чем я заботился, — это о том, чтобы ей было тепло, сухо и в безопасности.

Она запротестовала по поводу того, что мы уезжаем так скоро. Но я помчался прямо туда, где лошади были привязаны к столбам, с единственной целью — вернуть нас во дворец. Я отпустил её руку, чтобы отвязать поводья Баки, затем повернулся, чтобы помочь ей подняться.

— Пойдем. Позволь мне…

Позади меня никого не было. Я разговаривал с гребаным воздухом.

Единственным следом от Эсмеральды был джемпер на молнии, который она бросила поверх седла Баки.

Мне потребовалось меньше секунды, чтобы засечь её, пробирающуюся обратно к середине открытого пространства, когда дождь усилился.