Высокий, царственный и сварливый

Как Шехрияр мог так поступить со мной? Как он мог оставить меня с Каримом? Когда я остаюсь с ним наедине, не происходит ничего хорошего. Он знал это. Так почему же? В те тягостные моменты, когда я стояла к нему спиной, Карим не произнес ни единого слова. Мне всё больше и больше не хотелось оборачиваться и смотреть в лицо реальности моей ситуации.

Я теребила подол своей укороченной куртки с отворотом, размышляя, что делать, когда кто — то откашлялся. Каждый мускул в моём теле превратился в неподвижные ледяные глыбы. Но я не могла долго стоять там, притворяясь, что он не пытается привлечь моё внимание. Сделав глубокий вдох, я заставила себя слегка повернуться, бросив быстрый взгляд в сторону Карима.

Незнакомец в облике моего старшего брата смотрел на меня, почесывая свою гладко выбритую челюсть. Забыв о том, что произошло, я не могла смотреть ему в глаза из — за того, как небрежно он был одет.

Я могла по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз видела Карима в джинсах с тех пор, как ему исполнился двадцать один год, и он стал принцем — консортом. В паре со старыми белыми кроссовками и поношенной кожаной курткой он выглядел совершенно другим человеком. Я с трудом узнавала его.

— Мы должны продолжать работать над загадками, — сказал он так, словно это была политика, а не игра. Я посмотрела в ту сторону, куда ушел Шехрияр, и слегка пожала плечами.

— На самом деле не имеет значения, решим мы их или нет. Вероятно, мы всё равно слишком отстали, чтобы догнать остальных, — двадцать минут из часовой охоты уже прошли, а мы разгадали только три загадки. Он молчал на протяжении нескольких секунд.

— Люди будут задавать вопросы, если мы сейчас уйдем, — затем сказал он.

Мои плечи разочарованно опустились, и острая боль пронзила грудь, как будто я не знала, что именно он собирался сказать.

— Да. Люди, — пробормотала я, закрывая глаза от заполнившей их покалывающей сырости.

Я не думала, что тишина может стать ещё более удушающей, но это произошло, и от этого меня тошнило. Я пожалела, что у меня нет с собой телефона, чтобы я могла позвонить Шехрияру и умолять его прийти за мной. Но телефоны были запрещены во время игры, и у меня было предчувствие…

— Раньше тебе нравилось разгадывать загадки.

Я моргнула, глядя на равномерно подстриженную траву под моими потертыми бледно — голубыми кроссовками, задаваясь вопросом, не обманывают ли меня мои уши. Карим, которого я знала, ни за что не смог бы заговорить со мной так…мягко. Я подняла взгляд и обнаружила, что он наблюдает за мной с каким — то нечитаемым выражением.

— Да, — услышала я свой ответ. — Но мне уже давно никто их не загадывал.

Именно он обычно загадывал мне загадки. Когда я была слишком маленькой, чтобы разгадывать их, я подкупала его своими игрушками, чтобы получить ответы. К тому времени, как я начала их разгадать, он перестал их мне загадывать.

Карим опустил взгляд на красный конверт в своих руках. Он откинул треугольный клапан и вытащил маленький квадратный листок бумаги с напечатанной на нем загадкой.

– “Я змея, которой надоела своя кожа”,— прочитал он вслух. “Я копаю, я рублю и срезаю. Но посмотри повыше, и ты увидишь, что у меня четыре ноги, длинная шея и я пятнистый. Найди меня, и следующая загадка будет твоей.

Карим вопросительно поднял брови.

— Итак? Как ты думаешь, что это?

— Я не…Я не знаю, — я говорила не о загадке. Я понятия не имела, что происходит с Каримом. Он действительно собирался рассказывать мне загадки, как будто мы снова были детьми, и разгадывать их вместе со мной? Это меня злило или радовало? Я испытывала облегчение или разочарование? Я понятия не имела. Я почти онемела.

– “Четыре ноги и длинная шея” и “пятнистый” — это о жирафе, — он слегка нахмурился, смотря на бумагу. — Но “змея, которой надоела своя кожа”?

Возможно, я использовала загадку как оправдание, чтобы избежать необходимости расшифровывать, что это за взаимодействие между нами, но я постоянно прокручивала эти слова в уме, застыв в неловкой позе. Затем меня осенило.

— Змеи сбрасывают свою… — сказала я одновременно с Каримом. Мы остановились. Он моргнул, смотря на меня. Я первая отвела взгляд, чувствуя себя неловко. Он откашлялся.

— Итак, змеи сбрасывают кожу, но как это связано с “Я копаю, я рублю и срезаю”?

— Садовые инструменты, — пробормотала я, осознав. — Это то, что вы делаете с садовыми инструментами. Загадка — это омоним. У “сбрасывают” есть другое значения.

— Не “сбрасывают кожу”, а садовый сарай. Мы ищем сарай с жирафом внутри.

Я кивнула, легонько и неуклюже.

— В дворцовых садах есть три сарая. Но только один используется для садовых инструментов. Должно быть, это он, — Карим ответил на мой кивок с той же степенью скованности.

— Ты знаешь дорогу?