Высокий, царственный и сварливый

Когда Шехрияр направился обратно по коридору тем же путем, которым ушла его мать, я направилась в свою комнату и начала готовиться к предстоящей ночи.

Удобная толстовка. Закуски. Любовный роман. Сложная экзаменационная работа по математике. И игровая приставка.

Всё, что нужно страдающему бессонницей, чтобы пережить десять часов одиночества в темноте.

Глава 3

Эсмеральда

Шесть напряженных дней участия в заседаниях Имперского кабинета с министрами, чтобы окончательно согласовать действия Джахандара в отношении международных программ этого года, и показа себя на других мероприятиях, и всё это во время отработки моей презентации, пролетели на одном дыхании. И тот день, когда мы с Каримом должны были уехать в государство Тома, застал меня врасплох, словно львицу, подкрадывающуюся к своей добыче, слишком быстро выпустившую когти.

Вот так я и оказалась в общественном обеденном зале главного дворца Томы, дворца Чаукхам, одетая в вечернее платье национального цвета Джахандара — тёмно — красного.

В моей груди так сильно бился пульс, что я чувствовала его у себя в горле.

Он был там. Апельсин — нет, Кай был прямо там. Так чертовски близко ко мне.

Он не был рядом со мной, нет, но он был всего в одиннадцати креслах от меня на противоположной стороне стола. Одиннадцать мест!

Его там не было, когда мы с Каримом прибыли во дворец ранее в тот день. Только мать Кая, королева Лейла, его дядя и младший брат короля, принц Арш, и младший брат Кая, третий принц Тома, Адам, были там, чтобы поприветствовать нас. Очевидно, Кай, король Рами и второй принц Тома, Фэй, отправились в поместье Врей и Уэсткомбский дворец, чтобы дождаться прибытия людей из Рейвен и Прио, отсюда и его отсутствие.

Я была почти убеждена, что Кай не появится на приветственном ужине со всеми шестьюдесятью с лишним членами королевской семьи из всех семи государств, не считая детей младше пятнадцати. На двух столах из темного дуба, украшенных цветами, стояли хрустальные бокалы, серебряные столовые приборы и пустые тарелки с едой, а золотые канделябры придавали ярко — желтый оттенок всему историческому залу. Но когда он вошел в зал со своей семьей, моё волнение и нервы достигли нового уровня.

Мои руки на коленях дрожали, когда подали предпоследнее блюдо из девяти, и я изо всех сил старалась сосредоточиться исключительно на том, что говорила мне принцесса Дабира из Шаха, сидевшая напротив. Но мои глаза продолжали искать мужчину, который заставил моё сердце бешено колотиться.

Боже, я так завидовала вдовствующей королеве Хааса, которая сидела рядом с Каем и смеялась над всем, что он ей говорил. Я бы отдала все свои органы за место пожилой женщины.

— Моя Шедоу родит четырех щенков всего через месяц, — сказала принцесса Дабира, прижимая руку к сердцу, а её щеки цвета красного дерева загорелись от восторга. — Но я могу сказать всем сердцем, что я уже привязана к каждому из них. К сожалению, — она театрально вздохнула. — Мой подлый братец, дорогой король, уже заставил меня пообещать отдать их все, кроме одного.

Голубые глаза семнадцатилетнего принца из Рейвена, сидящего рядом с принцессой Дабирой, загорелись.

— Ты собираешься их отдать? Как думаешь, может быть, я могу взять одного?

Женщина усмехнулась, игриво подтолкнув мальчика локтем.

— Ну, сначала нам придется поговорить с твоими родителями, не так ли? Иметь домашнего волка — большая ответственность.

— Я уже говорил с ними о том, чтобы завести волка, и отец сказал…

Я слушала. Правда, слушала. Но, пока юный принц отвлекал принцессу Дабиру разговорами о том, чтобы завести домашнего волка, я воспользовалась небольшим промежутком времени, чтобы снова взглянуть на Кая.

Тихий вздох сорвался с моих губ, когда моё сердце снова забилось сильнее в своей клетке.

Мой апельсин, принц Кай, был прекрасен. Факт.

Не в женственном или милом смысле, нет. Вовсе нет.

Черты его лица были мужественными и, может быть, даже немного суровыми. На его лице постоянно были тени, хотя он всегда был чисто выбрит, нос прямой и сильный, рот тонкий и широкий, челюсть острая и квадратная, а глаза чернильно — чёрные под темными прямыми бровями.

Но, возможно, дело было в том, как он держался, выражение его лица всегда было тёплым и открытым, или в звездном блеске в глазах — точь — в — точь как у его матери. Или, может быть, то, как чёрные, как вороново крыло, пряди волос смягчали черты его лица, но у него просто были природное обаяние и элегантность, которые делали его красивым.

Одетый в свою официальную форму, состоящую из чёрных костюмных брюк и туники, украшенной золотыми пуговицами, с плетеными веревочками, которые обвивались под рукавом его правой руки, и красным поясом, завязанным высоко вокруг талии, он выглядел настоящим прекрасным принцем, каким и был, и даже больше.

— Вам не наскучил этот разговор, принцесса Эсмеральда?