Высоко над страхом

«Я на ней женюсь, — вдруг отчетливо подумал он. — Вот разберусь со всеми делами и повезу ее к маме знакомиться. А потом мы сыграем свадьбу, и она родит мне сына, а может быть, даже двух. Вот интересно, еще две недели назад я про нее знать не знал, а сейчас она мне совсем своя. Даже не верится, что, когда я ее нес без сознания по лестнице, мы были чужими людьми».

Чужими… Слово зацепилось за какой-то острый угол в черепной коробке. Зацепилось и не отпускало. Кто только что рассуждал о чужих, о чужом? Медсестра, которую Лида спросила, не было ли кого в ординаторской, сказала, что из чужих никто не заходил. Получается, что заходил кто-то из своих. Кто?

Иван похлопал себя по карманам и понял, что оставил телефон в кухне на столе. Вскочив с дивана, он промчался по узкому коридору, как внезапное торнадо, и нажал кнопку повторного вызова.

— Да, Ванечка, — услышал он. Это звучало так ласково, будто ему по лицу провели пушистым меховым хвостиком. Но сейчас ему было не до этого.

— Лида, — не то попросил, не то приказал он, — ты можешь сейчас дойти до медсестры, как ее там, Вера?

— Варя.

— Вот, дойти до твоей Вари и выспросить, кто приходил в ординаторскую.

— Так она же сказала, что никого не было, — удивилась Лида.

— Она сказала: «чужого никого не было», понимаешь? Чужого. Спроси у нее, а кто был из своих.

— Ладно, попробую. — В голосе Лиды звучало сомнение. — Подожди, я тебе перезвоню.

Десять минут, на протяжении которых он ждал звонка, показались ему вечностью. Почему-то он был уверен, что все сейчас узнает. Узнает и поймет. Не у одного Селезнева была хорошая интуиция. Корсаковская сейчас кричала, визжала и стонала о том, что он стоит на пороге важного открытия.

Когда раздался телефонный звонок, Иван вздохнул, как перед глубоким прыжком в воду. Он даже не удивился, когда Лидин голос произнес ему знакомую фамилию.

— И почему он не чужой для твоей Вари? — глухо уточнил он. — Он с ней спит, что ли?

— Нет. У него роман с другой медсестрой, из терапевтического отделения. Его все очень хорошо знают. Он какой-то дальний родственник старого доктора, Павла Петровича Козлова. Этот парень даже жил у него какое-то время. Но доктор был человеком с тяжелым характером, поэтому он и съехал. А в отделении по-прежнему бывает иногда.

— Съехал, а таллий спрятал. Знал, что у доктора искать никто не подумает. Старый человек на свои антресоли, поди, годами не лазал. Кто ж знал, что он помрет в одночасье и квартира тебе достанется. А в отделении он, конечно, бывает. Он же должен был вытащить твои ключи, чтобы слепки сделать. Замок-то ты поменяла. Ладно, Лидуша. Иди дежурь дальше. Ты мне очень помогла. Я теперь знаю, кого жду.

— Ваня. — Голос ее дрогнул.

— Не бойся, теперь я уверен, что он не опасен. И если он сюда сунется, то я его возьму.

Отключив Лиду, Корсаков немного подумал, затем набрал номер Селезнева и, извинившись за поздний звонок, рассказал все, что только что узнал.

— И почто ты меня, старика, разбудил? — ворчливо спросил тот. — Я бы и до завтра дотерпел с этой информацией. Или тебе помощь нужна, этого Геракла ловить?

— Да нет, с Гераклом я справлюсь, — засмеялся Корсаков. — Просто приятно, что одной загадкой меньше. Все остальные бы еще так просто разгадывались.

— Не волнуйся, детка, дай мне только срок. Будет тебе белка, будет и свисток, — заверил Селезнев. — Все ребусы всегда разгадываются. Я так тебе скажу, Михалыч, это не тайна за семью печатями. В глубину веков не уйдет. Распутаем мы и все остальные твои узлы. А пока лови своего супостата. Потешь душу.

Иван даже не боялся заснуть. Он чувствовал себя смертоносным разящим копьем. Точнее, даже не копьем, а луком с туго натянутой тетивой. Он знал, что в нужный момент она распрямится и пустит стрелу точно в цель, не промахнувшись. А потому после разговора с Селезневым спокойно растянулся на диване и тут же заснул.

Скрежет ключа в замочной скважине заставил его распахнуть глаза. Голова была ясной и соображала четко, будто и не со сна. Корсаков бросил взгляд на часы — без десяти два — и легко поднялся. Хорошо смазанный с вечера найденным на кухне подсолнечным маслом, диван даже не скрипнул.

Стукнула о стену дверь в прихожей. Затем тихо щелкнула замком, закрываясь. Узкий свет фонарика скользнул по стенам прихожей, затем по открытой двери в комнату, осветил полностью застеленный пустой диван. Хозяйка была на работе, это преступник проверил перед тем, как повторить свой визит в ее квартиру. Но береженого, как говорится, бог бережет.

Он принес с кухни табуретку, потрогав чайник, — вдруг горячий? Но чайник был совершенно холодным, как и положено, если хозяйка сутки на работе. Иван, догадавшийся о том, что делает ночной гость, перевел дух. Хорошо, что он лег спать и не пил больше чаю. Нет, не возьмут его в разведчики.