Высокое Искусство (СИ)

Чертежник продемонстрировал монету, обычный грошик, отполированный до стирания чеканки. Маленький кружок светлого металла в длинных пальцах мастера.

— Смотри, запоминай, будешь делать сама.

Легким движением пальцев Чертежник отправил монетку Елене, та поймала столь же экономно и легко.

— Возьмешь ковш или ведро, — указал мастер. — Не важно, главное, чтобы голова пролезла. Нальешь воды. Теплой для начала. На дно бадейки кинешь деньгу.

Он сопровождал каждую фразу соответствующими жестами, словно не надеялся на разум ученицы. Елена сжимала в пальцах грошик и удивлялась, монета казалась прохладной, словно и не лежала в гульфике рядом с телом. Как будто у Чертежника вообще не было собственной температуры.

— Дальше следует наклониться и посмотреть на монету. Глаза расслабить, взгляд «широкий», как в бою. А затем резко суешь морду в ковш!

Фигуэредо звучно хлопнул в ладони, так, что Елена вздрогнула.

— Вот так моргать не надо, — длинный костлявый палец указал точно в правый зрачок ученицы, и женщина подавила инстинктивное желание шагнуть назад. На мгновение показалось, что старик хочет вытащить ей глаз.

— Фокус простой — не терять монетку из виду, ни на мгновение! Это для глаз не опасно, однако будет неприятно. В самый раз, чтобы учиться держать взгляд, несмотря ни на что. Когда сможешь повторять без всяких заминок, надо брать воду холоднее и холоднее. Великие мастера упражнялись с бочкой, где плавали ледышки, но для тебя это лишнее.

— Но… — осмелилась возразить Елена. — Я же так…

Снова мешал языковой и понятийный барьер, как быстро и доступно объяснить полусумасшедшему фехтмейстеру, что переламывать защитный инстинкт не к добру? И Такеши Китано так едва не ослеп на съемках «Затойчи», слишком войдя в роль слепца. А еще ученица почувствовала приступ ужаса, осознав, что осознает смысл, но забывает слова. «Инстинкт», «съемки» — она понимала, что это значит, но чтобы вспомнить родную речь, требовалось напрячь память. А японский актер вообще колыхался в памяти как фотография, полустертый образ.

— Но так и ослепнуть можно! — воскликнула она, наконец. Впрочем, наставник отлично понял.

— Нельзя обрести умение без жертв, — пожал плечами Фигуэредо. — Это старая мудрость, за любое знание ты платишь временем, деньгами, потом и кровью. Их нельзя перетасовать и заменить. Тебе нужно оружие и знание, за него придется отдать деньги. Любой навык становится родным только после тысяч повторений, и это время. Усталость будет грызть твои члены, превращать кости в воду, это пот. И наконец, ты никогда не станешь воином если не знаешь, как болят кровоподтеки после боя, когда уходит кураж. Если у тебя не трещали зубы под чужими кулаками и не вышибало дух из груди от удара о землю. Это кровь.

Фигуэредо прищурился, глянул на тусклую лампу так, словно она сияла подобно полуденному солнцу.

— А еще к мастерству всегда прилагается товар, который тебе не нужен, но брать его придется. Кровная месть за тех, кого ты убил, внимание сильных мира сего, которые хотят, чтобы ты испачкал руки вместо них. Зависть и злоба менее удачливых бойцов.

Чертежник резко вскинул руку так, что палка остановилась буквально в паре сантиметров от кончика носа Елены.

— Вот о чем я говорю, — негромко сказал фехтмейстер, когда ученица отшатнулась, на мгновение закрыв глаза. — Мне все равно, будешь ты смотреть на монету или нет. Ты хочешь стать воином, не я. Ты решила, что путь убийцы — твой путь. Только тебе решать, готова ли ты купить еще один полезный навык, что спасет однажды твою жизнь. И готова ли заплатить полную цену.

Чертежник опустил палку и отвернулся со словами:

— Урок закончен.

— А ты? — спросила женщина в спину наставника.

— Что? — недоуменно спросил Чертежник, вскинув голову, однако не оборачиваясь.

— А ты заплатил свою цену за ненужный товар? — вымолвила ученица, поражаясь собственной дерзости.

Чертежник помолчал, вращая в пальцах орудие наставничества, все это крайне зловеще напомнило Елене «науку боли», что преподал ей мастер. Женщина крепче взяла деревянный меч и машинально приняла нужное положение.

— Да, сполна, — неожиданно ответил фехтмейстер.

Фигуэредо прошел вдоль стены, взял тряпку и несколькими движениями стер меловой рисунок.

— У меня было много учеников, но среди них выделялся один. Редкостный случай, когда Пантократор одаряет дитя в равной мере силой, умом, гибкостью. И желанием учиться. Драгоценный камень, который нужно лишь огранить, чтобы он засверкал, как величайшее искушение Темного Ювелира.

Чертежник положил палку, растер основание кистей, будто хотел разогнать застывшую кровь по жилам.

— Он был прекрасным бойцом, и слава его затмевала лучших из лучших, даже Чуму и Жнеца, а они были величайшими бретерами, каждый в своем поколении. Благо в то время Венсан работал все реже и стал тяготиться убийствами. А Раньян вообще покинул Город.