Высокое Искусство (СИ)

Народ оценил, по жидкой толпе пробежали смешки. Солдат нахмурился. Вблизи он казался очень похожим на труп, который лекарка вскрывала последний раз. Такая же лобастая башка, стриженная под короткую щетинку, худое костистое лицо, лишенное, впрочем, следов хронического недоедания. И неприятный скользкий взгляд, который, словно щупальце, сам лезет в кошелек и вырез рубахи. Глаза мародера.

— Ну, так доставай, — отрывисто кинул поединщик. — Коли знаешь, за какую сторону браться.

— Как биться станем? — Елена не смогла выдержать ровный, деловитый голос, в конце фразы сорвалась на сипение, которое не осталось незамеченным. Смешки вокруг перешли в разочарованное перешептывание, а наемник довольно ухмыльнулся.

— А вот как на колени упадешь, так и прекратим, — все это сопровождалось характерным жестом, чтобы уж точно не осталось сомнений в смысле шутки. — Может, и доплачу еще.

Симпатии толпы явно качнулись на сторону веселого мужичка. Народ свистел и подбадривал, начались ставки на победу, чего при серьезных боях обычно не бывало — господь решает, чья возьмет, и пытаться заработать на его воле неразумно и глупо. Елена стиснула зубы и достала мессер из ножен, а уж после сообразила, что надо бы и ножны отцепить, будут мешать, болтаясь у ноги. Теперь уж поздно, выйдет неловко и все окончательно испортит. Дом Чертежника стоял как привидение, без единого признака жизни. Если наставник и следил за ходом поединка, делал он это втихую. Елене показалось, что средь зевак мелькнула незаметная серо-коричневая ряса, из тех, что носят бродячие монахи, но видать показалось.

Нож показался слишком тяжелым, неудобным, словно женщина первый раз взяла в руки оружие. Варежки повисли на руках будто неловко намотанные тряпки, мешая хвату. Ноги ступали как ходули, норовя зацепиться одна за другую. Видимо общая неуверенность отчетливо выразились на лице и в жестах, потому что солдат ухмыльнулся еще шире, а толпа заулюлюкала. Если здесь кто и сочувствовал ей, теперь таковых не осталось.

Наемник напал без предупреждения, как раз в тот момент, когда Елена снова задумалась, а не снять ли ножны, плевав на неловкость? Он сделал длинный выпад как заправский рапирист, и это едва не стоило ей жизни. Острие меча мелькнуло прямо перед глазами, сверкнув отраженным солнцем. Женщина механически сделала шаг назад, отбила в сторону меч и в свою очередь провела быструю контратаку, все на одном выдохе. Изогнутое лезвие мессера коснулось узорного рукава черной куртки, но даже разреза не оставило.

Солдат отшатнулся, разрывая дистанцию, сразу же качнулся вперед, замахиваясь наотмашь, вынося клинок далеко за левое ухо. Елена шагнула — четко, заученно, носок поднят, стопа опускается вертикально — прямо под замах, словно догоняя отходящий назад вражеский клинок. Выбросила вперед руку с мессером.

«Запомни, маятниковые движения быстрее, потому что не нужно тратить время на возвращение клинка в прежнее положение. Рубя налево и направо, зигзагом, ты нанесешь три удара против двух с одной стороны»

Уроки наставника вспомнились так ясно, будто Чертежник стоял прямо за спиной и шептал в ухо.

«Но если чрезмерно замахнуться на противоположную сторону, плечо и локоть откроются для контратаки. Это общая ошибка для всех солдат. Они привыкли к рукопашной без порядка и разбора, когда надо молотить изо всех сил, лишь бы попасть»

И опять почти получилось, увы, только «почти». Острие ножа кольнуло в плечо, боец снова отшатнулся, споткнувшись о приступок, начал падать. Ловко перевел падение в кувырок и вскочил на ноги, как «братуха-борцуха», прикрывшись древней тачкой. Яркое платье сразу потеряло лоск, запылилось. Но, что ценнее всего, погас огонек глумливого куража в глазах. Елена понимала, что использовала полностью бонус неожиданности, когда у нее был хороший шанс сыграть на мудацкой самоуверенности противника.

Она отступила ближе к стене, достаточно, чтобы оказаться в тени, не рискуя, что маневрирование развернет лицом к солнцу. Однако не настолько близко, чтобы сковать себя и позволить прижать к стене из глины и навоза, смешанных с соломой и прочей мусорной дрянью. Зрители охали, свистели, грызли орехи, средь горожан зашнырял мальчишка — продавец молодых побегов тростника, самой дешевой в городе сладости. Солдат махнул мечом, приглашая Елену спуститься к нему. Женщина показала противнику опущенный вниз большой палец, не надеясь, впрочем, что тот поймет. Хотя выглядело все равно оскорбительно. Враг ощерился и пошел в атаку, осторожную, расчетливую.