Высокое окно

Дверь упиралась в его ноги. Я нажал посильнее и протиснулся в ванную. И положил два пальца ему на шею, где должна была пульсировать артерия. Никакая артерия там не пульсировала. Ни чуть-чуть. Кожа была холодна как лед. То есть вряд ли как лед. Но мне так показалось. Я выпрямился, оперся спиной о дверь и некоторое время стоял, крепко сжимая кулаки в карманах и принюхиваясь к запаху кордита. Трансляция бейсбольного матча все продолжалась, но через две двери радио звучало приглушенно.

Я стоял и смотрел на него. Ничего особенного, Марлоу, абсолютно ничего особенного. Тебя здесь ничего не касается. Ты даже не был с ним знаком толком. Иди, иди отсюда поскорее.

Я отлепился от двери, сильно потянул ее на себя и через короткий коридорчик вышел в гостиную. Из зеркала на меня глянула напряженная перекошенная физиономия. Я быстро отвернулся в сторону, вытащил из кармана ключ, который мне дал Джордж Ансон Филипс, потер его между влажными ладонями и положил на стол около лампы.

Я протер внутреннюю и наружную ручки двери. Счет в матче в первой половине восьмого гейма был 7:3. Некая, похоже, хорошо хлебнувшая леди затянула на арестантский манер «Фрэнки и Джонни», голосом, который не смог стать благозвучным даже от виски. Хриплый бас велел ей заткнуться, но она продолжала голосить; послышались тяжелые шаги, звук оплеухи, взвизг — и пение прекратилось. Трансляция бейсбольного матча продолжалась.

Я сунул в зубы сигарету, зажег ее и пошел вниз по лестнице и остановился в полутемном коридорчике, глядя на табличку с надписью: «Управляющий — №106».

С моей стороны было полным идиотизмом даже смотреть на нее. Я стоял, яростно жуя сигарету, и смотрел на табличку очень долго.

Затем повернулся и пошел назад по коридору.

На маленькой эмалированной пластинке на двери было написано: «Управляющий». Я постучал.

9

Послышался скрип отодвигаемого кресла, шарканье ног, и дверь открылась.

— Вы управляющий?

— Да. — Тот же голос отвечал Элише Морнингстару по телефону.

Это был долговязый тип с короткими рыжими волосами и узкой длинной головой, явно битком набитой всякими низкими хитростями. Из-под оранжевых бровей пристально смотрели зеленоватые глаза. Его огромные уши имели, вероятно, способность развеваться на ветру, а длинный нос был не прочь залезть не в свое дело. В целом это было великолепно тренированное лицо — лицо человека, умеющего держать язык за зубами; лицо, хранящее ледяное спокойствие трупа на анатомическом столе.

— Мистер Ансон? — спросил я.

— Двести четвертый.

— Его нет дома.

— Ну и что я должен сделать? Начать нести яйца по этому поводу?

— Мило, — сказал я. — Ты всегда при них или только по большим праздникам?

— Отвали отсюда, — сказал он. — Катись подальше. — Он закрыл дверь. Но снова открыл, чтобы сказать: — Гуляй-гуляй. Выметайся. Отчаливай. — И так подробно изложив мне свою мысль, управляющий снова начал закрывать дверь.

Я навалился на нее, он навалился с другой стороны. Наши лица оказались прямо напротив друг друга.

— Пять долларов, — сказал я.

Это изменило его настрой. Он отпустил дверь так неожиданно, что я должен был стремительно шагнуть вперед, чтобы не врезаться головой в его подбородок.

— Входи, — сказал он.

Комната полностью повторяла гостиную Ансона — вплоть до бумажного абажура и стеклянной пепельницы. Стены были выкрашены в цыплячий цвет. Для того чтобы у вошедшего сюда могло незамедлительно начаться разлитие желчи, на желтой стене не хватало только пары нарисованных черной краской жирных пауков.

— Садись. — Он закрыл дверь.

Я сел. Мы посмотрели друг на друга невинными глазами торговцев подержанными автомобилями.

— Пива? — спросил он.

— О'кей.

Он открыл две банки, наполнил жирный стакан, который держал в руке, и потянулся за таким же вторым. Я поспешно сказал, что могу пить прямо из банки. Он протянул ее мне.

— Десять центов.

Я дал ему десять центов.

Не сводя с меня глаз, он сунул монетку в жилетный карман. Потом подтянул кресло и сел в него, вытянув костлявые ноги и свесив между коленей свободную руку.

— Меня не интересуют твои пять долларов.

— Прекрасно, — сказал я. — Я, собственно, и не собирался тебе их давать.

— Умничка, — сказал он. — К чему? У нас тут милый респектабельный дом. Никаких темных дел не происходит.

— И очень спокойный, — подтвердил я. — Отсюда слышно, как этажом выше визжит стервятник.

Он раздвинул рот в широкой улыбке — почти на три четверти дюйма:

— Меня не просто удивить.

— Прямо как королеву Викторию.

— Не понял.

— Я давно не жду чудес в этой жизни, — сказал я. Бессмысленный разговор оказывал на меня бодрящее действие — как холодный душ.

Я достал бумажник и, порывшись в визитках, выбрал одну. Это была не моя визитка, на ней значилось: «Джеймс Б. Поллок. Страховая компания. Страховой инспектор». Я попытался вспомнить, как выглядел Джеймс Б. Поллок и где я его встречал. Но не смог. И вручил карточку рыжему.

Он прочитал ее и почесал уголком кончик носа.

— Что на этом парне? — спросил он, глядя на меня цепкими зелеными глазами.

— Драгоценности… — Я неопределенно помахал рукой.