Высокое окно

— Господи, да мы с ним и не знакомы, — сказал Хенч. Только теперь он завязал галстук — очень плохо. Он совершенно протрезвел и дрожал всем телом. Встал, взял с кровати пиджак, надел его и снова сел. Когда он закуривал, у него тряслись пальцы. — Даже имени его не знаем. Ничего про него не знаем. Встречались пару раз в коридоре, но не разговаривали ни разу. Его, значит, убили? Или кого-то другого?

— Убили парня, который жил напротив, — сказал Бриз. — Скажи, когда начался бейсбол?

— Начался в три, — сказал Хенч. — Шел с трех до половины пятого или даже позже. Мы вышли около трех. Вернулись минут через двадцать, самое большее — через полчаса.

— Видимо, он был убит перед самым вашим уходом, — сказал Бриз. — Радио может заглушить даже близкий пистолетный выстрел. Наверно, оставили дверь незапертой. Или открытой.

— Может быть, — вздохнул Хенч. — Ты помнишь, детка?

И опять лежавшая на кровати девица даже не пошевелилась.

— Вы оставляете дверь открытой или незапертой, — рассуждал Бриз. — Убийца слышит, как вы уходите. Входит в вашу комнату, чтобы спрятать свой пистолет. Видит, кресло-кровать разобрана, собирается спрятать оружие под подушку и — к своему удивлению — находит еще один пистолет. Он его забирает. Спрашивается, если он хотел избавиться от пистолета, почему было не спрятать его в комнате убитого? Зачем рисковать и идти в другую комнату? К чему все эти фокусы?

Я сидел у окна, на краю кушетки. Не выдержал и внес свою скромную лепту:

— А что, если он и не собирался прятать оружие, пока находился в квартире Филлипса? Придя в себя после убийства, он вдруг заметил, что стоит в коридоре с пистолетом в руках. В этом случае ему надо было как можно скорее избавиться от него. Если же дверь Хенча была открыта и он слышал удалявшиеся по коридору шаги, то…

— Я ведь не говорю, что так не могло быть, — мельком взглянув на меня, проворчал Бриз. — Я просто рассуждаю. — Он опять повернулся к Хенчу: — Итак, если Энсон действительно был убит из этого пистолета, нам еще нужно найти твой пистолет. А пока, сам понимаешь, тебя и твою подружку придется задержать.

— Делайте со мной что хотите, — сказал Хенч, — а я буду стоять на своем.

— Дело хозяйское, — добродушно заметил Бриз. — А сейчас пора собираться.

Он встал, повернулся и стряхнул на пол шуршащие газеты. Подошел к двери, затем повернулся и посмотрел на девицу:

— Ты как, сестренка? Может, вызвать врача?

Девица не отвечала.

— Выпить хочется, — сказал Хенч. — Ужасно хочется выпить.

— Пока я с тобой разбираюсь, нельзя, — ответил Бриз и вышел.

Хенч пересек комнату, схватил бутылку и жадно приник к горлышку. Опустил бутылку, посмотрел, сколько осталось, и подошел к девице. Толкнул ее в плечо.

— Очнись и выпей, — рявкнул он ей.

Девица смотрела в потолок. Даже не пошевелилась.

— Оставь ее в покое. У нее шок, — сказал я.

Хенч допил то, что оставалось в бутылке, аккуратно поставил ее на пол и опять посмотрел на девицу. Потом повернулся к ней спиной и, нахмурившись, уставился в пол.

— Господи, вспомнить бы… — проговорил он едва слышно.

Бриз вернулся с молодым румяным детективом в штатском.

— Это лейтенант Спенглер, — сказал он. — Он вас отвезет. Ну что, поехали?

Хенч вернулся к кровати и потряс девицу за плечо:

— Вставай, малютка. Надо ехать.

Не поворачивая головы, девица скосила глаза и вяло на него посмотрела. Оторвала плечи от подушки, облокотилась на руку, перекинула ноги на пол и встала, ступая правой ногой, как будто она затекла.

— Дело дрянь, детка, — сказал Хенч. — Сама понимаешь.

Девица поднесла руку ко рту и, прикусив мизинец, тупо взглянула на Хенча. Потом вдруг размахнулась и изо всех сил ударила его по лицу. И бросилась вон из комнаты.

Хенч застыл. Снаружи доносились голоса, шумели проезжавшие машины. Хенч поежился, расправил тяжелые плечи и медленно обвел глазами комнату, как будто расставался с ней надолго — или навсегда. Потом вышел.

Спенглер вышел за ним следом. Дверь закрылась. Стало тише. Мы с Бризом сидели и исподлобья смотрели друг на друга.

11

Через некоторое время Бризу надоело смотреть на меня, и он полез в карман за сигарой. Вскрыл ножом целлофановую обертку, отрезал кончик сигары и, поворачивая перед зажженной спичкой, стал тщательно ее раскуривать. Задумчиво смотря перед собой, отвел спичку и затянулся, предварительно удостоверившись, что сигара горит как надо.

Потом очень медленно затушил спичку и, перегнувшись к открытому окну, положил ее на подоконник. Опять посмотрел на меня.

— Мы с вами поладим, — сказал он.

— Вот и отлично.

— На самом деле вы так не думаете. Но мы поладим. И не потому, что вы мне понравились. Просто я привык так работать. Все в открытую. Все честно. Без истерики. Не то что эта дамочка. Такие, как она, всю жизнь на рожон лезут, а чуть что — ищут виноватого.

— Он подставил ей пару фонарей. За что ей особенно любить его?

— Вы, я вижу, хорошо разбираетесь в женщинах.

— Не очень, но это только помогает мне в работе. Я объективен.

Он кивнул и посмотрел на кончик сигары. Достал из кармана листок бумаги и прочел вслух: