Высота одиночества (СИ)

Что он мог ответить тренеру? Он в глаза то ему с трудом мог смотреть. Это было уже за гранью. Взять и свалить посреди турнира, наплевать на него, на тренера… Придушит эту идиотку, когда достанет!

— Крылов, скажи мне, что это шутка! — Николай Петрович подлетел к Игорю и схватил за грудки. Тяжело дыша, он тряс его что есть силы. — Ты хоть понимаешь, что это конец?! Завтра произвольная! Что я скажу организаторам?! Что?! А что я Федерации скажу?!

— Ну, вот об этом можете не беспокоиться, — вдруг жестко усмехнулся Игорь. — И вообще ни о чем не переживайте, Николай Петрович. Ипатова же у нас на особом положении. В Федерации все поймут и замнут.

Савченко, опешив, отпустил Игоря и подозрительно сощурился.

— Что ты имеешь в виду?

— А то и имею. — Глаза Игоря сверкнули, скулы напряглись. — Бердников всегда прикроет грешки своей ненаглядной дочери. А что Вы так удивленно смотрите на меня? — развел он руками. — А Вы не знали? Вы не были не в курсе того, чем занималась ваша любимая фигуристка?! Что она крутила роман с президентом?! Что она ребенка от него родила?! И не умершего мальчика, а вполне здоровую, только дурную девочку?! Не знали?!

Николай Петрович присел в кресло и опустошенно покачал головой. Снял очки, протер о рукав и только тогда тихо произнес:

— Догадывался.

— То есть, Вы и правда знали, что Рината — дочь Аллы… — утвердительно кивнул Игорь. — Мне кажется, меня тут за идиота держали.

— Да при чем тут ты? Там все запутано…

— И правда, при чем тут я?! — закричал Крылов, теряя самообладание. — Я тут так… сбоку постоять! Не твое дело, Игорь! Не лезь в мою жизнь, Игорь! Причем тут ты, Игорь!

Он зло посмотрел на сидящего наставника и отвернулся. Схватился за голову и, подойдя к окну, шумно выдохнул. У них был прекрасный пятизвездочный отель с видом на Средиземное море, только сейчас это место казалось Игорю непроницаемой коробкой, в которой он медленно задыхался.

— Игорь, там все настолько запутано… — повторил Савченко.

— Так распутайте! — рявкнул Крылов, в бессильной ярости долбанув по подоконнику. — Расскажите мне правду, раз Рината не может!!! Я имею право знать, чёрт возьми!

— Я сам ничего не знаю, — мотнул головой тренер. — Правда, Игорь, не знаю. У Аллы мальчик родился. И как этот мальчик умерший превратился в девочку, которая вдруг появилась спустя пять лет, я не представляю…

— Бред!

— Всю правду знают только Рината, Алла и Владимир. Тебе к ним.

— Отлично! — едко улыбнулся Игорь и размашистым шагом направился к дверям. — Вот у них и спрошу! Сегодня же вылетаю в Москву!

— Стой!

Николай Петрович встал и хотел что-то сказать, как вдруг поморщился и схватился рукой за грудь.

— Николай Петрович, что с Вами! — мигом забыв обо всем, Игорь бросился к нему. Савченко опустился в кресло и, тяжело выдохнув, проговорил: — Все нормально.

— Не нормально, я врача позову!

— Нормально все, я тебе говорю! — шикнул Николай Петрович и вновь скривился. — Таблетки подай. Там, — махнул рукой в сторону кровати. — В тумбочке, с белой этикеткой.

Крылов бросился к постели, нашел пузырек, достал из минибара бутылку минералки, вылил в стакан и принес Николаю Петровичу. — Не надо мне воды, — упрямо отпихнул тот руку Игоря и разжевал таблетку. — Все пройдет сейчас, — провел рукой по седым волосам и устало проговорил: — Я сниму вашу пару с соревнований. Скажу, что травму Рината получила. Но… — Он сделал над собой усилие и поднял на ученика взгляд, — ты должен понимать, что дальше так продолжаться не может.

— Только не говорите, что собираетесь бросить нас.

Руки Игоря вспотели, а сердце учащенно застучало. Тренер, который с самого детства терпел его выходки, его избалованность, который вывел его на первые соревнования, который довел его до звания чемпиона Европы, который всегда находился рядом, который не бросил его в самое трудное время после Олимпиады, который поддерживал в нем веру…

— Не дождешься, — вяло усмехнулся Савченко. — Но с дисциплиной нужно что-то решать. Не могут два спортсмена, поставившие перед собой цель выиграть Олимпиаду, вот так относиться к делу. Не могут!

— Простите, Николай Петрович.

Игорь присел на краешек дивана рядом с тренером. Ему вдруг стало стыдно. Стыдно за свои слова в «кике», да и за слова, что он сказал десятью минутами ранее тоже стало стыдно. Если кому он и должен высказывать свое негодование, так это Ипатовой.

— Да что уж тут, — махнул рукой Николай Петрович. Волнение отступило, таблетки, очевидно, начали действовать, и он вздохнул полной грудью. — Рината твоя — сложная девочка. Жизнь у неё очень тяжелая. Но только с ней ты сможешь добиться успеха.

— Знаете, у всех жизнь не сахар, — недовольно насупился Игорь. — Вы сами говорили, что мы не сможем ничего добиться.

— Я такого не говорил. Я говорил, что вам будет очень тяжело и что вам нужно время.

— И что же изменилось теперь?

Савченко пожал плечами и, покачав головой, улыбнулся:

— Как это говорится — отступать некуда, позади Москва. Не можете вы сейчас разойтись, потому что жалеть потом будете.

— Да и не собирался…