Высота одиночества (СИ)

— Честно — нет. Я не задумывалась о том, что будет дальше с тех пор, как вырвалась из детского дома. Просто жила одним днем. Устроилась в ларек по соседству и продавала водку из-под полы по ночам. — Она горько усмехнулась, а он стиснул её плечи, крепче прижимая к себе. — Потом нарисовался ты. И у меня появилась цель. Я поняла, что не хочу быть бесправной куклой, которую хозяева одевают в красивую одежду. Туфельки на ноги, модная прическа… А потом можно поставить куклу туда, куда захочется, туда, где можно вдоволь любоваться своим совершенным творением. С твоим появлением я решила бороться за свою жизнь, стать независимой от чужих решений.

— И теперь ты сама решаешь, какое платье выбрать, — усмехнулся Игорь.

— И даже какие надеть к нему туфли, — она подняла голову и заглянула в его глаза. — А ты?

— Что я?

— Что ты будешь делать после Олимпиады?

Игорь повел плечами.

— Для начала закончу обучение в универе.

— Так. Стоп. Ты учишься?

В глазах Ринаты было столько удивления, что он не выдержал и засмеялся:

— А ты думаешь, я настолько легкомысленный, что не подумал о том, что после завершения карьеры мне пригодится образование? — и уже серьезнее добавил. — Я хочу посвятить себя фигурному катанию, но вот в качестве кого — тренера или чиновника, пока не решил. Я хочу, чтобы наш вид спорта обрел былую популярность, чтобы дети шли не в художественную или спортивную гимнастику, а брали коньки и выходили на лед. Знаешь, у меня никогда не было недостатка в деньгах, но это не значит, что я не понимаю, как тяжело приходится некоторым родителям, чьи дети занимаются в секциях. Я хочу, чтобы и у детей в регионах были возможности. — Игорь провёл рукой по еще влажным волосам и коротко выдохнул. — Мой дед был главой крупной фармацевтической компании и после смерти оставил наследство. Моя квартира — это его подарок мне на восемнадцатилетие. Он умер за три месяца до Олимпиады в Ванкувере. Так нельзя говорить, но… иногда я даже рад, что он не увидел мой позор, — грустно усмехнулся Игорь.

Рината слушала его, впитывая в себя каждое слово. Оказалось, что за все это время они ни разу не разговаривали вот так, просто о прошлом, просто о будущем. Такой обычный разговор, но до сегодняшнего дня они обсуждали все, кроме того, что действительно идет от сердца. Поначалу она считала его самовлюбленным богатеньким фигуристом, которому все в жизни давалось очень просто, и только потом, наверное уже летом, поняла, что он гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Его мысли и желания, его целеустремленность, его доброта и терпение по отношению к ней — все это характеризовало Игоря Крылова как человека, который достоин того, чтобы бороться за него. Бороться вместе с ним, бок о бок. Он сильный. Гораздо сильнее, чем она.

Рината вздохнула и снова легла, уткнувшись носом в его шею. Сложила руки на груди, уютно устроившись рядом.

— А еще я хочу, — Игорь помедлил, словно раздумывая, стоит ли это говорить, но в итоге продолжил: — Я хочу сделать так, чтобы спортсмены никогда не сталкивались с произволом руководства. Чтобы они отбирались на соревнования по спортивному принципу, а не как решит какой-нибудь президент одной из Федераций. — В голосе его появились стальные нотки, а тело напряглось. Пальцы, до этого поглаживающие спину Ринаты, сжались в кулак.

— Ты о Бердникове. — Не вопрос — утверждение.

— Он заставил меня унижаться перед ним, возомнил себя Богом, вершителем судеб. Издевался над моими попытками вернуться в большой спорт, — Игорь чуть не выплевывал слова. — Я хотел сменить спортивное гражданство, выступать за Францию, но он ясно дал мне понять, что релиза я буду ждать до бесконечности. — Он шумно выдохнул, и Рината, пытаясь успокоить его, погладила подушечками пальцев по оголенной груди. Бердников не только её жизнь разрушил, сколько еще таких, как Игорь, неугодных, которым он просто перекрыл кислород?..

— Я знаю, что он был твоим опекуном, — внезапно сказал Крылов.

Пальцы Ринаты так и застыли на его коже.

— Откуда? — подала она голос, пытаясь скрыть внезапно охватившее ее волнение.

— Фёдорова навела справки, рассказала мне. Прости.

— Не стоит лезть в мою жизнь, — жестко сказала Рината и отодвинулась от Игоря. Села и посмотрела на него. — Не нужно копаться в моем грязном белье, Игорь. Не отмоешься потом. А Бердников… — Она опустила глаза на свои пальцы, сжимающие чашечки коленей. Закусила губу и снова устремила взгляд на Игоря: — Да, действительно, он был моим опекуном. Но после Олимпиады в Ванкувере вернул в детский дом. Скажу больше — он мог официально стать моим… отцом. Всего одно условие — он должен был быть женат. Ты, наверное, знаешь, что у него с Богославской был роман.

— Слышал.

— Так вот. Он предложил ей выйти за него замуж и удочерить меня. Но она отказалась.

— Рината Бердникова… — словно пробуя на вкус, протянул Игорь и тут же поморщился.

— Это все, что тебе нужно знать, Игорь. Больше не надо рыться в моем прошлом, пожалуйста. Я хочу отпустить все, что меня связывает с этими людьми и больше никогда их не видеть.