Высота одиночества

Владимир вышел из комнаты и осторожно, чтобы не разбудить Ринату, прикрыл за собой дверь. Прошел в зал, уселся на широкий кожаный диван благородного коричневого цвета и посмотрел на зажатый в руке телефон. Эта просторная комната всегда была его любимой: добротная мебель, широкая плазма на стене, деревянный книжный шкаф, на полках которого чинно стояли его любимые книги на русском, английском и немецком языках. Обычно после особенно напряженного дня он любил расположиться на этом самом диване со стаканчиком виски или хорошего коньяка, подумать о чем-то приятном или просто расслабиться, включив какой-нибудь старый фильм. Обычно, но не сегодня. Он понятия не имел, как ему поступить. С одной стороны ему хотелось позвонить Алле, рассказать обо всем, поделиться сомнениями и тревогами, но с другой он понимал, что Ринате сейчас важнее всего спокойствие. Она только что едва не совершила ошибку, способную наложить отпечаток сожаления на её и без того насыщенную не слишком-то приятными событиями жизнь. Если Алла узнает обо всем, точно молчать не станет. А что тут говорить? Рина — испуганная девочка, до ужаса боящаяся ответственности за чужую жизнь. Она боится, что всё, чего она достигла, рассыпится в прах, боится перехода их с Крыловым отношений на новый уровень. Она эмоционально-неустойчива и не готова к таким серьезным переменам. Он-то как раз понимал её как никто другой. А она понимала, что он понимает. Поэтому она и оказалась здесь, поэтому она спала в своей старой комнате, а не у Аллы или Игоря. Именно сейчас он нужен ей. Владимир кинул телефон на мягкое сиденье дивана и негромко включил телевизор.

Они едва успели к закрытию клиники. Врач, довольно молодой мужчина в хорошо подобранных очках, общался по большей степени с ним. Добиться нужных ответов от Ринаты оказалось не так-то просто. Нервное напряжение достигло апогея, и она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться в голос. Молчала, положив ладошку на живот, и тихо плакала, время от времени сжимая в кулак свободную руку. Сам Бердников понимал, что ни черта не смыслит в том, что пытался втолковать ему врач. Голова разрывалась от множества терминов, собственная беспомощность колотила по нервам. Он прекрасно разбирался в тонкостях всего, что касалось фигурного катания, кое-что смыслил в искусстве, строительном деле и даже политике. Он мог построить матери своего ребенка собственную школу фигурного катания и подмять под себя с сотню амбициозных языкастых журналисточек, но он ни хрена не понимал в том, что творилось в данный момент с крошечном эмбрионом в теле его прекрасной дочери. Единственное, что он сумел уяснить — Рината приняла таблетку, убивающую плод, а через два дня ей нужно было принять еще одну — вызывающую непосредственно выкидыш. И, как оказалось, прием препарата, отменяющего действие первого, еще не значил, что беременность удастся сохранить. На этой фразе Рина вскинула голову, взгляд её остановился на лице доктора.

— Какова вероятность?

— Каждый организм — сугубо индивидуален. Но времени прошло немного, поэтому шансы у Вас хорошие. — Он попытался смягчить слова улыбкой, но взгляд Ринаты был таким тяжелым, что улыбка мигом погасла.

Назначив контрольное УЗИ на следующий понедельник, он дал Владимиру свой личный номер телефона и сказал, что в случае необходимости по нему можно звонить в любое время. Рине и думать не хотелось, что это может быть за необходимость. Почему-то теперь ей было еще страшнее, чем в тот миг, когда она увидела проявляющиеся на тесте полоски, страшнее, чем когда она заходила в двери клиники несколько часов назад…

— Рината, — на прощание врач все же чуть заметно приподнял уголки губ, — я рад, что Вы передумали.

Дома Владимир сразу же уложил Ринату в постель, заставил выпить горячего чая с мятой и дождался, пока она уснет. Ему хотелось сидеть рядом и охранять её сон, как происходило всегда в те моменты, когда она маленькой девочкой оставалась у него ночевать. Но он заставил себя встать и выйти из спальни. И вот теперь, сидя в гостиной на кожаном диване, он снова прокручивал случившееся за этот долгий день.

В дверь позвонили. Владимир, погруженный в собственные мысли, буквально подскочил и поспешил открыть, чтобы Рина не проснулась. На пороге, отряхивая с волос снежинки, стояла Фёдорова.

— Ну слава Богу Вы дома, я вам звоню-звоню, а Вы не отвечаете. — Не дожидаясь разрешения, она прошла в коридор, разделась и только тогда укоризненно посмотрела на Бердникова в ожидании объяснений. Но ответа не получила. Скривив губы, Лера осведомилась: — Вы думаете, у меня других дел нет в предпраздничный день, кроме как бегать за Вами?

— Нет. — Владимир закрыл входную дверь и кивком головы указал Валерии в сторону кухни. — Я плачу тебе довольно внушительную зарплату, и ты будешь бегать за мной по пятам столько, сколько я посчитаю нужным.

— А не много ли Вы на себя берете? — повысила голос Лера.