Высота Стекла

Ветер голосов стал нестерпим, только вездесущим глазам была доступна весточка о гремящем великане, которого не видали здесь долгие тысячелетия. Не то что тысячелетия, громкое слово это никогда не выдавало себя ничем из привычного мирского обихода. Свежий ветерок участливо стоял в сторонке, махая смежными дверьми, пропуская гостей на бал или красивой залой полюбоваться. Солнечной залой, Звездной залой, что есть Космоса жития крупинка.

Раскладывался туманец над горной местностью, не в силах противостоять искушениям внешних миров. Он рассекался на землю, глину и камни. Отходили зелень и деревья, шуршали птицы и другие жители тамошних земель. Все это погребено теперь под слоем глубокой веры, под красочным порогом розовых лепестков. Такие любимые, эти солнечные прелести в экстазе самоуничтожились, сделались чем-то вроде тумана или иллюзорного дымка.

Книга, что ранее на стеклянных полках красовалась, принялась переворачиваться, стряхивая с себя опостылевшие слова, загруженные повозки с глупыми наречиями. Все жаждало избавиться от старого, изжитого порядка. Хрусталь принялся разбивать свою форму, вновь становясь полнокровными жителями нового мира Вотысы Тселика. Металлодобывающие прииски закрылись на квадратные замки, образ Высоты Стекла медленно, но верно стирался с памяти. Теперь в сознаниях клокотала Гора, приблуда богов, которая смогла наконец перепеть космическую гармонику, став легким сном для всего вечно перекатывающегося мира.

Колесо не остановится никогда. Это сущности знали точно, а еще они знали, что обладают несметными богатствами в лицах Грим-усы и Грезали. Те пришельцы, чьи бирюзовые лапы ломают глиняные горшки и выращивают цветущие растения, были связаны с Вотысой Тселика незримой нитью родства, чем-то очень древним, не могущим, в силу восприятия окружающей фауны, предстать в истинном свете. И пусть. Пускай Звезда и дальше присматривает за детьми, пока те развиваются. От них ждут великих дел, фантастических преобразований.

По словам Вдохновения, будущее представляло перемену и угрозу, но та угроза перегораживала путь только хрустальным скорлупкам прошлого, для всего остального дороги были распахнуты настежь. Вековые парки всего мироздания приняли на грудину песчаное войско всеодолевающего сна. Эпоха преобразования только начавши путь уже заканчивала его. Переменчивым потоком шли морские воды на облюбованные хрусталем города, смывая стеклянные постройки, дробя силой волны поблекший металл.

Сине-желтая птица восседала на вершине вершин, зорким глазом глядя на весеннюю оттепель. Ее краса грела на солнце яркие перья и ощущала счастливое окончание, сулившее начало сказочному великолепию. В мир выпускались стрелы из лука и цветочной пыльцы. Они, пересекая горизонт, являли дуги, которые источали дивный аромат, а за ними и планетарные древа принялись раскрашивать небеса в блестящие картины, отдаваясь изящному творческому потоку.

Мир тут и там плыл себе, расширяясь по всем сторонам от Вотысы Тселика. А Гора улыбалась душой, показывая обитателям Настоящее всеми доступными красками. Вот древко упало на водоносный слой, открылась рана в земле. К ней тут же подлетели квохчущие куро-фазы и принялись латать рану, чтобы вода снова потекла в нужном ей русле.

Звездные дети, услышав весть о реке и произошедшем, ринулись на помощь, прыгая так высоко, что неблизкую дорогу удалось преодолеть в пару прыжков. Бирюзовые тела сказали курам, чтобы те пошли отдохнули, а они тем временем, сами свернут металлический крюк и воды снова засветятся солнечными бликами, напитывая биологические виды живительной влагой.

Вот маслице бриллиантовое воспылало страстью к полетам и натурой своей загорелось. И полететь то, полетело, но подожгло пару соломенных поселков. Тяжелым дымом нависла угроза красочному урожаю. На то пришел прохладный дождь, гася последние сполохи зеленого пламени, спасая тем самым не только урожайный сезон, но и многие соцветия Вдохновения, которых тут произрастает великое ничего.

Хоть оно и было доступно практически каждому сознанию, но не многие все-таки могли в себе его взрастить. Зерна то просто не всходили, то помирали от обильных дождей или засушливого жара. Жители Вотысы Тселика желали, что в одно прекрасное утро они проснутся, по вящему обыкновению вкусят уютного рассвета и обнаружат в себе живые ростки истинного персикового облака. Вот тогда, им казалось, они станут много ближе к Горе и достопочтимой сине-желтой птице. Тогда они, влекомые неиссякаемым внутренним светом достигнут наконец звездного бытия, о котором вечерами им перед сном нашептывает Вдохновение.

Перьевые черточки мягко оглашали денный поход, чья дорога пролегала как раз через серпантины Вотысы. Многие желали обратиться в походных сущей, увидеть свои жилища с высоты полета, но в силу принятых мер предосторожности количество мест было всегда ограничено. Терпеливо ждали очереди следующих и следующих желающих к восхождению, и длинная эта вереница страждущих не уменьшалась, а только удлинялась, покуда вокруг становилось все больше и больше жизни.