Высота Стекла

Детей сызмальства приобщали к пространственному восприятию и те в мельчайших подробностях представляли, как взбираются на Гору; целуют искрящиеся светом земли Тселика; переступают ея вершину и оглядывают весь дивный остров долгим пронизывающим взглядом, желая вобрать в глубины себя все искорки и пятнышки казавшегося такой нестерпимой далью красоту вящего Дома.

Пестрыми одеждами обволакивались готовящиеся к долгому, но увлекательному странствию. Для некоторых он становился последней надеждой на искупление от годами копившегося душевного хлама. Каждодневно звучала музыка высоких сфер, подбадривая идущих. Она лилась подобно золоченному фонтану, принося с собой радостное ощущение предвкушения некоего славного празднества.

Одним путешественником вспомнилась древняя забава, сопровождавшая восхождение в те времена, когда мир был игрив и жесток, когда существа не принадлежали к высокому, а исподволь управлялись Внешней структурой, которая часто была жестока и требовала только развлечений и зрелищ. Забава эта состояла в прыжке в неизвестное. В недра точащего священного безумства, которое цепкими лапами захватывало внимание ищущих освобождения от мирской суеты.

Прыгать с Вотысы и причинять себе и другим вред строго воспрещалось, но путешественник нашел одну тайную лазейку с укромным местечком, куда взор сине-желтой птицы не достигал. Он примотал себя лианой к толстому дереву и уже собирался сигануть вниз, но в последний момент до него дошел голос, который сказал ему: «Не стоит делать скорых полетов. Лучше доверься долгоденствующему воспарению, которое приведет тебя в итоге на вершины любого бытия». Путешественник спросил у внутреннего голоса, что значит это «воспарение». Ему незамедлительно поступили ответом такие слова: «Путь Вдохновения».

Путешественник сдался Птице, а потом продолжил восхождение к вершине, как и подобает. Вотыса Тселика лучисто улыбалась. Многим приходилось преодолевать порывы к развлечениям, сулящим сиюминутное наслаждение, но также многим приходил этот глубинный голос, который направлял живые сущности к свету, научению и терпению. В итоге каждый из отвернувшихся от «быстрого наслаждения», получал взамен нечто более великолепное и более великое – полет в сияющую вечность. Где Космос всевозможности являлся другом и сознанием, могущим открыть свои чертоги, где находились несметные богатства созидания.

– Облако никогда ни к кому не приходит во снах, это ясно как день.

– А еще ясно то, что мятное небо не видит осей гравитации.

– Для вечности есть одна грань, которую той не перейти.

– Какая же?

– Миниатюра Немезиды.

Глава семнадцатая

Что известно об этом эффекте или, надо сказать, об этой форме? Миниатюра Немезиды. На самом деле переброс на фоне переменчивости мира никогда не был настолько обширен, как оно происходит сейчас. Существа мерят руки и ноги на весах, взвешивают поступки; и если добродетели оказывается больше, то им открывается путь в облачный город, который с самых давних времен привлекал своей величественностью, непомерностью и славностью.

Можно спросить, в чем состоит славность сей абстрактной величины, ведь ни один из существовавших сознательных существ не достигал оной при живом теле или земном воплощении? А что, если это есть коллективная галлюцинация, мара злосчастного космоса, который требует особой жертвенности для прохода в свои обширные хоромы, и «за порогом» нет ничего кроме забвения? И жертва на самом деле не жертва, а кукла, в чью форму некий случай вдохнул жизнь? Вопросы равны ответам.

Гора недвижимо глядела вдаль. Она казалась той формацией, которую не коснется быстрая переменчивость. Привычных эмоций для нее не существует, как и факта обособленного восприятия я. Для Вотысы этого мнимого «я» нет, как нет того для лазурных небес или для сине-желтой птицы. Размашистые крыла сгущенных морей переходят из одного пространственного желе в другую полужидкую фазу. Минуя различные перепети, они пробираются к горным массивам только лишь для того, чтобы побыть рядом с Горой и ощутить веяния ее сильного духа.

Тселика никогда не переступала дозволенного ей порога, но некоторые из обитателей ее вершин могли проделывать подобные фокусы и пользовались особенным успехом у местных магов и прорицателей. В те далекие времена было не редкость встретить увешанную всяческими талисманами сущность. От них всех практически одинаково капало кровянистой субстанцией и пахло травяными испарениями. Ум во страхе закрывался в сундуках, при виде таких персонажей. Мог ли интуитивный поток совершить странствие в невиданные области имея при себе только абстрактные карты с довольно размытым содержанием?

Вотыса претерпевала качественное изменение, но настолько медленным было это движение, что и правда казалось, что будто бы ничего и не происходит вовсе. Птицы улетали и прилетали в песчаные гнезда, обмахивались цветочными веерами и производили новых сущностей, а те в свою очередь, только вылупившись из уютной темноты уже бежали дальше, наметив одну единственную цель: Миниатюра Немезиды. Равновесие.