Высота в милю (ЛП)

Рейс моего отца вылетел пару часов назад, и я уже скучаю по нему. Но после нескольких дней, проведенных вдали от Чикаго и Зандерса, хотя я знала, что он находится в том же городе, что и я, туман начал уходить из моего сознания. Ясность начала брать верх, и на данный момент единственное, что заставляет меня двигаться вперед, это непреодолимая решимость поставить себя на первое место.

Может быть, Зандерс и не выбрал меня, но с этого момента я буду выбирать себя.

Поскольку тот вариант счастья, которого я хочу, тот, в котором Зандерс снова присутствует в моей жизни, не обсуждается, я собираюсь выбрать следующий, самый лучший вариант. И это жизнь вдали от него, где я смогу выходить из своей квартиры и не видеть его. Где смогу пойти в собачий парк и не думать, увижу ли я Рози. Где смогу работать в самолете без его присутствия среди моих пассажиров.

Возможно, это будет не самая счастливая жизнь, но она будет достаточно счастливой, и только непреодолимая потребность почувствовать искру радости в моей жизни будет определять мои решения.

Когда истекают последние секунды четвертой игры в Сиэтле, я хочу ликовать в самолете вместе с Инди, но, хотя я искренне рада за Зандерса, мое измученное тело не может праздновать. И если говорить об эгоизме, то часть меня ненавидит то, что я не буду на борту самолета во время финала, если и когда эта серия состоится.

Хотя никто еще об этом не знает.

С той секунды, как ступила на борт самолета сегодня вечером, я воспринимала все это, зная, что это происходит в последний раз.

Кухонный отсек в задней части самолета, где я встретила одну из своих самых близких друзей, наводнил меня воспоминаниями о том, как мы с Инди слишком много веселились в этом сезоне, пялясь на полуголых хоккейных парней и получая за это деньги.

Место Рио, где я пару раз думала, что потеряла слух, проходя мимо его бумбокса.

Этот чертов кулер, до краев забитый напитками, включая газированную воду, которую Зандерс отказывался брать сам.

Аварийный ряд, где я впервые увидела его.

Рейс, когда он загнал меня в клетку и раздевался передо мной, против чего я ничуть не возражала, хотя и протестовала в то время.

Все полеты, когда он и Мэддисон смешили меня, пока я пыталась провести инструктаж по безопасности.

Но все эти воспоминания — лишь кульминация одного: именно здесь я влюбилась в него, и для моего собственного здравомыслия мне нужно уехать и попытаться забыть.

Фары командных автобусов светят в окна самолета, когда команда подъезжает к борту, заставляя мое сердце биться так быстро, что я чувствую, как оно барабанит по всему моему существу. Но это ничто по сравнению с реакцией моего тела на то, что Зандерс первым поднимается на борт самолета.

Он никогда не входил первым. Обычно был в конце толпы, не торопясь, но только не сегодня. Сегодня парень первым выходит из автобуса и садится в самолет, и как только ступает в проход, его взгляд устремляется назад, где стою я. Я пытаюсь спрятаться, желая поскорее закончить этот последний полет, но его взгляд прожигает меня.

Зандерс, как всегда, одет так, чтобы произвести впечатление, и сегодня выглядит немного менее изможденным, чем в последний раз, когда я его видела. Ни секунды не колеблясь, он ускоряет шаг, быстро проходит мимо аварийного ряда и направляется ко мне.

— Вот черт, — бормочет Инди рядом со мной, но я застываю в оцепенении, не сводя с него глаз, наблюдая, как он бросается в моем направлении.

Я должна двигаться, или спрятаться, или еще что-нибудь, но не могу. Мои ноги словно увязли в цементе, удерживая меня в плену того, что сейчас произойдет.

Я не хочу с ним разговаривать. После сорока восьми часов ясности я не хочу говорить с ним, чтобы он напомнил мне, что не хочет быть со мной. Послание было громким и ясным. Но в то же время он — единственный человек, с которым я хочу поговорить. Единственный человек, который может заставить меня чувствовать себя лучше, хотя именно он причинил боль.

Разбитое сердце — реально хреновое чувство.

— Стиви.

О, черт.

— Могу я, пожалуйста, поговорить с тобой? — умоляет он, его голос звучит мягко.

Испускаю измученный вздох.

— Зандерс…

Его глаза расширяются, когда он слышит, как я произношу это имя, и я наблюдаю, как его горло вздрагивает в глубоком глотке, прежде чем я исправляюсь.

— Зи, я просто пытаюсь делать свою работу. Пожалуйста, просто позволь мне пережить этот день.

Места вокруг него начинают заполняться остальными членами команды, и я не хочу устраивать сцену. Я хочу пережить этот полет, оставаясь под радаром и позволяя всем забыть о моем существовании, как только я покину этот самолет.

— Пожалуйста, — продолжает он. — Мне просто нужно…

— Зандерс. — На этот раз за меня заступается Инди. — Дело не в том, что тебе нужно. Она не хочет говорить. Позволь ей делать свою работу.

Лицо Зандерса искажается чувством вины, боль очевидна в его чертах. Но я не хочу, чтобы ему было больно. Я не злюсь на него. Я просто хочу двигаться дальше.

— Мы поговорим на следующем рейсе, — предлагаю я. — Мне нужно еще немного времени.