Высоцкий, которого мы потеряли…

"Но и этого мало — обитающая в озере, к берегам которого примыкали уделы бывших богатырей, русалка родила однажды очаровательное дитя мужского пола, но ни один из тридцати трёх богатырей и не думал признать его своим сыном. „Давайте считать его пока сыном полка" — сказали они, проявив при этом удивительное согласие. Бедную русалку пожалел один из местных колдунов — великий болтун, к тому же врун и хохотун. Как знаток женской психики, предложил ей, что и с дитём возьмёт её в жены, что всё поймёт и всё понимает — и она пошла к нему, как в тюрьму" ("А русалка — вот дела! — честь недолго берегла / И однажды, как смогла, родила. / Тридцать три же мужика — не желают знать сынка: / Пусть считается пока сын полка. / Как-то раз один колдун — врун, болтун и хохотун, — / Предложил ей, как знаток бабских струн: / Мод русалка, всё пойму и с дитём тебя возьму. / И пошла она к нему, как в тюрьму").

И ещё один отрывок из рассказа "Антисказка":

"Король закашлял и заговорил:

— Я не буду читать тебе сейчас морали, забудем про то, что было, гм, гм, но если ты победишь эту скотину, которая сокращает количество моих подданных, поведёшь принцессу под венец.

А стрелок в ответ:

— Тоже мне награда! Я бы предпочёл получить бочку портвейна… Принцесса мне и даром ни для чего не нужна. А эту скотину я и так одним выстрелом уложу.

Тут Король от волнения и про кашель забыл:

— Возьмёшь принцессу и точка. А не то мы тебя раз-два и в тюрьму! Как ты смеешь отказывать?! Это же королевская дочка!..

А стрелок:

— Убей меня, но не возьму! Зачем она мне, если в лесу столько русалок?

Король от гнева весь задрожал. Топал, кричал, стучал скипетром по столу, а стрелок твердил своё:

— Не хочу и всё!

И пока Король так со стрелком препирался, угрожал, умолял, монстр съел уже почти всех женщин и кур, и явился возле замка — этот то ли дракон, то ли вепрь, то ли тур.

Пришлось-таки Королю прекратить спор и принять условия стрелка. Тот, как обещал, одной стрелой убил зверя, и… предусмотрительно убежал, не забыв, однако, про портвейн.

Обложка книги, содержащей рассказ, являющийся плагиатом нескольких песен Владимира Высоцкого

Так вот Короля и королевскую дочку высмеял и опозорил бывший лучший, но нахальный стрелок" ("И король ему прокашлял: — Не буду / Я читать тебе морали, юнец! / Но если завтра победишь Чуду-юду, / То принцессу поведёшь под венец. / А стрелок: — Да это что за награда? / Мне бы выкатить портвейна бадью! / А принцессу мне и даром не надо — / Чуду-юду я и так победю. / А король: — Возьмёшь принцессу — и точка! / А не то тебя — раз-два! — и в тюрьму! / Ведь это всё же королевская дочка! — / А стрелок: — Ну хоть убей — не возьму! / И пока король с ним так препирался, / Съел уже почти всех женщин и кур, / И возле самого дворца ошивался / Этот самый то ли бык, то ли тур. / Делать нечего — портвейн он отспорил, / Чуду-юду победил и убёг. / Вот так принцессу с королём опозорил / Бывший лучший, но опальный стрелок").

…я полностью и во всём предельно ему верил

В 1977-м году состоялись знаменитые гастроли Театра на Таганке в Париже, Лионе и Марселе. Они знамениты не только тем, что после выступлении театра в социалистических странах (Болгарии — в 1975-м году, Венгрии и Югославии — в 1976-м г.) Таганка впервые "шагнула" за железный занавес (при жизни Владимира Высоцкого такое уже не повторилось. Были ещё только гастроли в ГДР — в 1978-м году, и в Польше в 1980-м г.), но ещё и тем, что произошло с В. Высоцким в Марселе.

Когда в декабре 1977-го года труппа вернулась из Марселя в Москву, Владимир Высоцкий остался во Франции. То, что произошло с ним в Марселе, многократно вспоминали как его товарищи по труппе (в частности, Алла Демидова, Валерий Золотухин, Иван Бортник, Дмитрий Межевич, Вениамин Смехов), так и Юрий Любимов. В шведском документальном фильме о Владимире Высоцком "Белое полотно жизни", снятом в 1992-м году Петером Берггреном (Peter Berggren), ныне проживающим и работающим в США, Юрий Любимов сказал, что Владимир Высоцкий сыграл в Марселе гениально (речь шла о его заглавной роли в спектакле "Гамлет"). Артист находился тогда в таком состоянии, что как французские врачи, так и Юрий Петрович Любимов, и коллеги В. Высоцкого по театру, боялись за его жизнь. В любую минуту могло случиться нечто непоправимое, страшное. Как сказал Петеру Берггрену Юрий Любимов, была даже приготовлена сцена на случай, если бы В. Высоцкому стало совсем плохо и ему пришлось бы срочно убежать за кулисы, где им тотчас занялись бы врачи. К счастью, не было необходимости прибегать к такому выходу. Владимир