Высоцкий: вне времени и пространства

С совершеннейшим почтением остаюсь в ожидании решения Вашего превосходительства покорнейшим Вашим слугой,

Спиридон

Полномочный посол Генерального содружества

Гигантских древних головоногих».

Согласитесь, невероятное совпадение двух текстов! Случайное ли — вот вопрос. На мой взгляд, случайность здесь практически исключена — Стругацкий и Высоцкий, конечно же, могли вести беседы об актуальных научных событиях (оба, повторюсь, интересовались последними научными достижениями) — и это не могло не отразиться на творчестве. И этот замечательный парафраз двух бесспорно острых произведений как Высоцкого, так и братьев Стругацких не может не поражать и не радовать всех поклонников их творчества.

Такое переплетение талантов, своеобразное «перекрестное опыление» — неизбежно подводит нас к еще одной очень важной теме, которой так или иначе пронизано все творчество Владимира Высоцкого.

Песня акына: Высоцкий и друзья-поэты

Это будет очень эмоциональная главка — и, наверное, самая страстная во всей книжке: потому что взаимоотношения Высоцкого с его современниками — «официальными поэтами» — отдельная, не самая радужная страница его биографии.

Самого Высоцкого, как мы помним, «прорвало» в 1979 году, когда в стихотворении «Мой черный человек в костюме сером» он написал прямо и без обиняков:

И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья — известные поэты:
Не стоит рифмовать «кричу — торчу».

Животрепещущий вопрос: а как, в самом деле, можно жить и дружить, будучи поэтом, с человеком, который вмещает в себя столь мощный и невероятно яркий поэтический дар? Можно ли не завидовать? Стоит ли помогать? И если стоит — то как? Как менялось отношение поэтов-современников к Высоцкому — как до его смерти, так и после? И нет ли ощущения того, что в поэтических кругах имела место откровенная зависть к таланту, к самородку, и желание удержать его подальше от официального признания — то есть фактически от «кормушки» Союза писателей.

Многие из тех, о ком я буду говорить в этой главке, уже встретились с Высоцким в лучшем из миров, а de mortuis aut bene, aut nihil — о мертвых или хорошо, или ничего. Но «ничего» не получится, а «хорошо» — может тоже не получиться.

Ряд писателей и поэтов, окружавших Высоцкого, друживших с ним, порой просто не понимали, какого масштаба талант находится с ними в одном пространстве. Впервые особенно ярко это оказалось видно, когда на телеэкраны вышел уже упомянутый фильм Эльдара Рязанова «Четыре вечера с Владимиром Высоцким», где было предоставлено слово и коллегам по театру, и, как сегодня сказали бы, иным «селебритиз» — деятелям культуры и искусства, в том числе — писателям и поэтам. И вот тут многое стало на свои места.

Надо отдать должное: многие из интервьюируемых Рязановым людей были честны и предельно откровенны, не боясь показаться «хорошенькими», — и честно высказывали все, что думали о творчестве Высоцкого в разный период своей жизни. Например, Эдуард Володарский, с которым Высоцкий был дружен, делил дачу и работал совместно над сценарием «Венские каникулы» (или «Каникулы после войны»), о четырех военнопленных, которые бегут из концентрационного лагеря (планировалось, что их сыграют Вахтанг Кикабидзе, Даниэль Ольбрыхский, Жерар Депардье и сам Высоцкий[27]), — он оказался предельно корректен и беспощаден по отношению к самому себе: «Честно говоря, я тогда не очень понимал, что это крупный поэт. Мне безумно нравились его песни. В них открывался мир, который вроде бы я видел и знал. Но в то же время его успевал увидеть Володя и сказать о нем очень емко…». И там же добавлял: «Всю жизнь он мечтал напечататься. Вот как ребенок… Ему поклонники — это было лет за семь до его смерти — сделали такой двухтомник. Сами переплели. Так что Вознесенский после эти стихи носил по редакциям наших журналов, и ни один журнал не взял ни одного стихотворения…»[28].

Некоторые прижизненные «миньоны» Высоцкого

(фото автора)