Высшая мера

— Нет, настоящий, только дамский.

— Как «дамский»? — не понял Славка.

— Ну, без верхней перекладины на раме, чтоб не перебрасывать ногу через седло.

— А девчонки разве не могут перебрасывать?

— Не знаю, — ответил Петро.

Славка не хотел продолжать разговор о Ленкином велосипеде — он снова начал о пиратах:

— Конечно, они разбойники, но жилось им все-таки хорошо, вольготно.

— Ага! — подхватил Петро. — У них в жарких странах все было: и бананы, и кокосовые орехи.

— Ничего, у нас скоро тоже поспеют арбузы и дыни. Ты арбуз любишь?

— Спрашиваешь! Особенно с хлебом хорошо. Возьмешь вот такой кавун… он трещит, если сжать с боков… взрежешь, да как навернешь с краюхой. Во-о, вкусно.

Был уже полдень, ребята захотели есть, а разговорами еще больше подогрели свой аппетит.

Петро развязал узел, достал ржаного хлеба и лука.

Настанет время, когда многие равнодушно будут глядеть на ржаную краюху — вдоволь станет пшеничного хлеба, всяких саек, тортов. Но мальчишки об этом не думали, им бы такая мысль показалась невероятной, — до того вкусным был этот черный хлеб грубого помола.

10

— Эй ты, Шерлок Холмс, вставай, — Славка тряс за плечо друга.

Раннее утро только начинало врываться острыми лучами в распахнутую дверь сарая. Петро, посапывая носом, открыл глаза и по оранжевой солнечной полоске на стене определил: сейчас — не более шести.

Он снова свернулся калачиком и глухо пробормотал:

— Дай еще трохи поспать, хоть минуту.

— Не дам! Небо сегодня какое, знаешь? Ни единой тучки.

Петро, поняв, что поспать больше не удастся, сел на кровати и стал тереть глаза.

Мальчишки уже неделю спали в сарае: Славка — на лежанке, а Петро достал себе настоящую кровать. Правда, старую. Койка эта валялась у разрушенных солдатских казарм, перетащить ее особенных трудностей не представило. Славка взял спинки, а Петро — сетку, положил ее на голову и понес, придерживая руками. Сквозь ржавую сетку задиристо торчал его чуб…

— Какой же из тебя Шерлок Холмс, если вставать рано не любишь?

— Чего ты пристал?

— А ты же сам говорил, что будешь сыщиком. А если так, — Славка понизил голос, — чего же ты про письмо забыл?

— Про какое письмо?

— А вот! — Славка достал письмо цыганки.

— Я думал, оно у деда.

— Дед давно забыл о нем, и ты забыл. А мне оно почему-то покоя не дает.

— Давай сюда, — обрадовался Петро. — Я его по методу Шерлока Холмса исследую, вот увидишь!

Он достал из конверта письмо и осторожно стал его обнюхивать. Славка терпеливо ждал, почти уважительно смотрел на друга, наконец не выдержал: «Ну как?..» Петро объяснил, что пытается определить, не пахнет ли письмо одеколоном и каким именно:

— Тогда легче будет хозяйку найти.

— А какие бывают одеколоны?

Петро вспомнил, что видел на тумбочке у Ленки полупустой флакон. Потому-то уверенно кашлянул:

— Бывает одеколон «Кармен»… ну и так далее.

После этого он стал изучать бумагу, на которой написано письмо. Ну что ж, обычная, тетрадная. И Петро сделал вывод:

— Знаешь, не исключена возможность, что это писала учительница, потому что бумага в клеточку, для арифметики.

— Чи ты сдурел, чи притворяешься? В письме и так ясно сказано, что она в школе работала. Вот: «Снова учительствовать? Так ведь и школ почти не осталось». И дальше есть про школу.

— Прекрасно! — сказал Петро и для солидности кашлянул снова. — Это только подтверждает мою догадку.

— Так зачем же твои догадки, если и так все ясно! — Славка возмущенно потряс руками. — Ты мне лучше скажи, что означают слова… Где они?.. Ах, здесь «…Играем одно и то же?» Что она играет, а? Может быть, она музыкантша или артистка?

У Петра глаза стали круглыми:

— Точно! Это ты здорово догадался.

— Еще неизвестно, — сдержанно сказал Славка, хотя ему приятна была похвала друга. — Может, здесь и театра нет?

— Есть, я точно знаю. Ей-богу! Ленка туда часто ходит, ее иногда берут выступать, когда надо изображать толпу.

— Это хорошо, можно будет порасспросить ее, нет ли там артистки Оксаны?

— Конечно! А еще лучше… знаешь что? Попытаемся устроиться через Ленку в театр, тоже толпу изображать. Тогда мы сможем следить за всеми.

Славка на минуту представил себя в роли артиста. Стало страшно: как же это он будет выходить на залитую светом сцену? В зале ведь много публики. А если к тому же говорить чего-нибудь заставят? Нет, бог с ним, с этим театром, — он честно сказал об этом другу.

Но Петро, наоборот, вдохновился и даже высказал предположение, что из них, возможно, неплохие актеры получатся. А что? Всякое бывает. И напишут тогда на афише: «Знаменитый артист Петро Завгородный…»

— Ты ведь сыщиком хочешь быть, — насмешливо сказал Славка. — Или уже передумал?

Петро смутился и, пробормотав: «Там видно будет», предложил поскорее пойти к Ленке.

Однако еще не было и семи, поэтому Славка стал удерживать его. Все же Петро подошел к забору и начал бросать в открытое Ленкино окно камешки. Никто не откликался. Что делать — позвать или подняться по водосточной трубе и заглянуть в комнату?

Славка остался на земле, а товарищ его вскарабкался наверх, заглянул в окно. Никого.

Петро спустился и сказал: