Высшая проба. Брат мой, друг мой

– Нет. Но встречаться с ней сейчас не хочу. Вы же понимаете, что она видела Фаргеса… и теперь представляет меня на его месте? И попытается сделать все возможное, чтобы удержать. Будет цепляться за руки и подол, рыдать, умолять, угрожать, шантажировать… да мало ли у нее найдется способов? И хотя я все равно уйду, но тоже не железная… У меня потом не один день будет стоять в глазах лицо матери, а в ушах звенеть ее слова… несправедливые, скорее всего, но оттого еще более горькие. А мне сейчас нужно думать только о том, как увести у опекунов несчастную пленницу целой и невредимой и не попасться самой. Судя по тому, что они видят магов – у кого-то из опекунов юного вождя имеется либо сильный дар, либо артефакт.

– Да, у придворного оракула… так он себя называет. – помрачнел Беруальд, – Но рассудила ты все верно… непонятно лишь, откуда у юной девушки такое здравомыслие?

– Ну не настолько я юная, мне скоро двадцать три исполнится, в августе, как сказал брат. А рассудительность приходит с опытом… а я уже пятый год брожу иногда по королевству в образе старой травницы. Люди таким верят… идут за травами, за мазями, за советами… и секреты свои рассказывают без утайки.

– Тогда идите в соседнюю столовую, – велел бывший король, – пока вы умоетесь и поедите, мы соберем все необходимое в дорогу.

– Я с вами, – Джин появился из полутемной ниши, где до этого сидел тихо, как мышка, и пошел рядом, хмуро ворча под нос, – не волнуйся, тебя она обязательно простит. А вот я могу теперь дома лет десять не появляться.

Глава десятая

Яна:

Уносивший нас от берегов Логаса шлюп ордена был раза в три больше прежнего, но мчался так же стремительно. Особенно это ощущалось на носу, где мирный утренний бриз превращался в резкий неласковый ветер. Потому и устроились мы на корме. Я сидела в плетеном кресле и лениво запивала свежим взваром подсыхающие на ветру булочки, а Хирд с Брисом играли в любимую игру детства.

Сражались на магических клинках.

Как и прежде клинок Хирда был огненным, а у Бриса – ледяным, но теперь они стали заметно плотнее и короче. Да и выпады друзья делали намного проворнее, резче и неожиданней, но в пылу азарта не обращали ни малейшего внимания на мелькавшие перед самыми носами смертельно опасные лезвия.

Сегодня они проверяли мои щиты. И уже успели убедиться, что даже прямой удар не принесет никому из них ни малейшего вреда. В щиты для Бриса я добавила мела и слюдяной пыли, а Хирда прикрыла коконом с солью. Потому-то так быстро тупился кинжал мастера-водника.

Но они все равно сражались, стараясь не пропустить ни одного удара и как можно хитрее обойти соперника.

– А подруга ваша почему отдыхает? – ехидно справился дед Хирда.

И принесло же его спозаранку. Все остальные магистры еще спят, только рулевой сидит в возвышающейся над настройками будке с непривычно толстыми защитными стеклами.

– А с чего ты это взял? – огрызнулся Хирд, еще до конца не простивший Беруальду вчерашнего спектакля.

– Да? – задумался тот и как-то хищно прищурился, – значит вас она защитила… а себя?

– И себя тоже, – спокойно сообщила бывшему королю, обхватывая его невидимой лапой за торс и вышвыривая за борт.

– Яна? – Хирд мгновенно спрятал клинок и кинулся к борту, – что ты сделала с дедушкой?

– Отправила освежиться, – безмятежно пояснила ему, в душе обмирая от собственной дерзости. – Он собирался выбросить меня порывом ветра.

– Зачем? – справился герцог у висевшего за бортом деда.

Мы с Брисом подошли ближе и тоже посмотрели, хотя я и сразу знала, что дед болтается на призрачной лапе в паре шагов от борта не касаясь ногами воды. И все, что ему достается – это долетающие от форштевня брызги.

– Посмотреть… – пробормотал тот, ощупывая обвившую его торс лапу.

Достаточно широкую и мягкую, чтобы не давить на ребра и не доставлять боли.

– Достань его, – вздохнул Хирд, – дедушка всегда славился упрямством.

– Пожалуйста, – одним махом подняв из-за борта магистра, поставила посреди прогулочной палубы, и одновременно накрыла нас общим куполом, накрепко примотав его ко всем перилам и ручкам, найденным поблизости.

И вовремя, как выяснилось. Едва убедившись, что твердо стоит на ногах, Беруальд небрежно махнул в нашу сторону рукой, и корзинка с булочками взвилась в небо. Вслед за ней полетели чашки и графин. Кресла и стол тоже попытались взлететь, но оказалось, что они предусмотрительно привязаны тросиками.

Только мы хладнокровно стояли у перил, наблюдая за воздушником, все усиливающим напор ветра.

– Что тут происходит? – Возмутился высунувшийся было из-за двери Имольт и тотчас отступил, вцепившись в поручень.

– Дедушка сдает экзамен на самого сильного воздушника, – с деланой скукой вздохнул Хирд, – и мы уже согласны поставить ему высшую оценку.

– Изольда слишком тебя распустила, – свирепо прорычал Беруальд.

– Нужно было приехать и лично показать, как правильно воспитывать детей, – тотчас огрызнулся его внук, обожавший королеву-мать ничуть не менее, чем я.

– Наглец, – процедил магистр, и врезал мощным штормовым порывом, от которого дернулся весь шлюп.