Высшая проба. Брат мой, друг мой

В этот раз он не медлил, сразу занял свое место, и ненадолго примолк, обнаружив перед собой прозрачное оконце.

– Правь, – мягко подтолкнула я, – ты же знаешь тропу?

– Раз двадцать ходил, – отстраненно сообщил адапт и вдруг бдительно справился, – а кто тебя учил?

– Фаргес… – скрыть печальный вздох не удалось, – и это было давно. Однако перед уходом наставник напомнил мне про несколько строжайших запретов, и намекнул, что можно найти собственные способы. Вот я и искала.

Мы обсуждали интересующие только адаптов детали мастерства, а огромный, как легендарный зубр, зверь стремительно мчался по тропе, ведомый памятью Утерна.

И к полуночи вынес нас на небольшую полянку, где неподалеку от холодного кострища торчал неуклюжий шалаш, украшенный связками сохнущих трав.

– Я спать, – непреклонно сообщила спутнику, – а ты возвращайся. Носорога тебе оставляю, только сделаю поменьше.

– Не нужно, – решительно отказался он и побрел куда-то в дебри, – тут есть гнездо. Если хочешь, ночуй с нами, там удобно.

– Все удобства я и сама могу сделать, – решительно отмахнулась от его предложения, – а вы не забывайте, что у дикарей нюх тоньше нашего. И мне лучше не пахнуть вами.

– Мы и так помним. А вот откуда тебе это известно? Кстати, сейчас они на запах внимания не обратят, ты же по легенде лишь на одну ночь сюда пришла. Значит можешь пахнуть домом и родичами.

– Не будем на это надеяться, – не согласилась я, – не хочу глупо попасться на мелочах. Иди.

Маг послушно ушел, не зная, что уносит на плече невесомый кусок моего кокона, который точно укажет мне направление к гнезду.

А проследить я могу и сама, создав кокон огромного паука, легко и бесшумно перелетающего с дерева на дерево с помощью длинной растягивающейся лапы.

Оно и в самом деле оказалось гнездом, жилище из нескольких похожих на связки веток комнатушек, выращенное природниками на высоченном дереве. Тщательно оглядев его, я тенью прокралась ближе, стараясь не задеть серебристые паутинки охранных сторожек.

– Добрались, – доложил кому-то Утерн, и со смешком добавил, – еще ни разу в жизни не путешествовал с таким комфортом. Теперь я точно знаю, чем буду заниматься ближайшие сто лет, учиться управлять своими коконами так, как управляет эта талантливая девочка.

– Она и в самом деле такая упрямая грубиянка, как рассказывали водники?

– Ничего подобного. Спокойная, рассудительная и доброжелательная. Мне кажется я догадываюсь, кто сумел обидеть Яну. Слышал собственными ушами, как перед уходом она просила принца передать деду ее извинения.

– Значит, старый Бер устроил ей экзамен, – понимающе пробормотал кто-то из обитателей гнезда, – любит он сразу с головой окунать новичков в самое пекло, чтобы знать, от кого чего ждать.

– Но на нее напал зря, – упрямо защищал меня Утерн, и я потихоньку скользнула прочь.

Не об этом сейчас мне нужно думать, а как подобраться к пленнице. Маги надеются, что степенную женщину, умеющую разговаривать на диалектах срединных королевств, конехо именно к ней и приставят. Ведь Юнелия до сих пор не изучила их языка и отвергает многие привычки. Но вряд ли это спасет девочку от насильного союза с малолетним вождём, раз на кону непомерные аппетиты его матушки.

И еще менее мне верится в доброту ее хозяев. Не думаю, что их будут волновать капризы пленницы, когда дикари поймут, что никто не намерен исполнять их непомерных требований.

Утро началось с оголтелого птичьего ора. Ему вторило чавканье и топот пятнистых рогатых коз, нагло пожиравших развешанные для просушки травы.

– Кыш! Прочь! Ах вы заразы, ну-ка, пошли отсюда! – выхватив из стенки шалаша прут, гонялась я за нахальными животными, ни капли не боявшимися моего гнева.

Конечно… в другое время и в другом месте я боролась бы с ними иначе.

Но сейчас сигнальная сеть доложила, что за кустами, росшими на краю полянки, притаилось трое чужаков, и потому приходилось изображать несвойственную мне суетливость.

Заливистый хулиганский свист прервал наконец это бесплатное представление, заставив меня резко обернуться.

Теперь по плану я должна бы испугаться, завизжать и побежать… но не успела. Едва слышно пропела сплетенная из конского волоса тонкая верёвка, и плечи стиснула тугая петля. Хорошо ещё, что не мои, а кокона. Судя по натянутой тетивой бечеве, на коже должны остаться синяки и ссадины.

Ну так они и останутся. Не зря же я так долго и упорно училась изображать все, хоть однажды увиденное или просто родившееся в моем воображении?

А заодно пора было показать дикарям, как умеют бороться с похитителями простые травницы.

Почти полчаса я всячески сопротивлялась. Дралась и кусалась, ругала напавших и умоляла, сулила им деньги и всяческие кары.

А они так же упрямо пытались доказать, что бастую я зря, и абсолютно неважно, хочется мне идти к ним в рабство, или нет. Пойду, и никуда не денусь. И деньги мои им не нужны, но если спрятаны неподалеку, то конехо за ними сбегают. Просто, чтобы не пропадали зря.