Высшая степень обиды

Вспомнила фотографии из смартфона Светы – смеющуюся мордашку… и вот тогда стронулось и осозналось – и последствия для Гриши тоже. Я выпила воды, проглотила таблетку, измерила давление – именно в такой последовательности… дошло и это тоже. А еще то, что мне срочно нужна помощь. Не медицинская – нужен был разумный совет, чтобы принять разумное решение. Чтобы определить рассудочно, трезво и без лишних, мешающих эмоций – что будет лучше, а что хуже для Гриши? Мне нужен был совет Усольцева. На данный момент я не знала другого человека, к которому могла с этим обратиться – не к Паше же? И не маму же пугать? И я позвонила.

Пришлось ждать около часа, пока он перезвонил. Так могло быть, если он находился на совещании – тогда сложные, да и любые другие телефоны оставляли у дежурного по штабу.

У меня оставалось еще время подумать. Что касалось похорон… продрало меня ознобом. И я позвонила папе. Оказался жив-здоров… Что касалось похорон… то сейчас с этим просто – были бы деньги. Они есть. Нужно пойти в похоронное агентство и подписать договор на услуги. А до этого – опознать Свету, а зачем это, если при ней документы? Думать об этом было страшно. В самый пик этих размышлений позвонил Виктор:

– Был в штабе, Зоя. Я соскучился, а тут куча бумаг на подпись – акты… разная хрень – не вырваться в эти выходные, – сожалел он, – ты дома сейчас?

– Витя, ты нужен мне здесь. Скажи… если это жизненно важно, ты сможешь как-то… отпроситься? – ровным, почти безнадежным голосом спросила я.

– Насколько важно? – насторожился он.

– Одному маленькому мальчику, который остался сиротой… совсем. Ему четыре года, – прошептала я, – и я не знаю, что делать, Витя. И не делать тоже не могу. Мне нужен ты! – почти сорвалась я, сдерживая странное клокотание в груди.

– Перезвоню через час, может – раньше, – помолчав, ответил Усольцев, – но, Зоя… мне нужно указать основание для рапорта. Что это?

– Думай сам, как там указать. Погибла моя одноклассница, замечательный человек. Она… Света, она любила людей, понимаешь? Редкое качество. Остался мальчик Гриша – такой же… – вспомнила я слова мамы, – доброе сердечко. Мама сейчас сидит с ним там – в Новой Рузе, как нянька, она даже еще ничего не знает. Артем Бокарев едет сюда… Свету нужно опознать…

– Это хорошо, что едет. Я свяжусь с ним. Что еще, Зоя?

– А теперь нужно думать, Витя – тебе и мне. Нужно сесть и решить – как лучше всего будет для Гриши. И чем можно помочь ему? Одна я не придумаю. На эмоциях нельзя, правда?

– Да, не стоит, – медленно произнес он, – спокойно сообщи Тамаре Платоновне… хотя она сама кого хочешь успокоит. Но ей нужно знать – ждет, наверное, приезда Светы. Ты видела этого ребенка, знаешь его?

– Не знаю, Витя… – всхлипнула я, – один раз видела.

– Ну-ну… соберись, родная. Через час, ладно? Мы обязательно решим – как лучше. Но в любом случае, вылететь я смогу только завтра утром – исходи из этого…

Мама да – она могла успокоить. Выслушала, помолчала, потом попросила усталым голосом:

– Не поднимай пока бучу, не сообщай на ее работу. Кто их знает…? Пусть ребенок спокойно выспится. Артем выехал? Ну надо же – Артем... – вздохнула она, – бедные дети – Света, Гриша… Жди дома, Зайка, не ходи никуда сама, холодно там…

Там было холодно. Я ждала звонки от Виктора, папы и Артема, стоя у окна. Метель и мелькающие среди нее машины, а главное – торопливо проходящие по тротуарам люди делали одиночество не таким острым. Плакать больше не хотелось – одолевало нетерпение. На зиму смотрела…

Этот декабрь был теплым, январь – малоснежным и без сильных морозов, зато в феврале зима будто опомнилась. Бесконечные бураны заставили местные власти выгнать на улицы всю снегоуборочную технику. Она не могла работать из-за огромного количества припаркованных на проезжей части машин. По телевизору постоянно муссировали эту тему, демонстрировали работу эвакуаторов, водители подавали в суды… А зима насыпала все новые сугробы, раскатывала катки на тротуарах, шлифовала льдом и укатанным снегом проезжую часть… реагенты не справлялись – их выбирали вместе со снегом.

Скорее всего – поэтому… Было много сообщений о ДТП. Щемило где-то в душе – как же это плохо, как же ужасно вот так – зимой, в такой холод... Трудно жить, думая о смерти и мы упрямо отрицаем ее для себя и своих близких – хотя бы на время. Наверное, все люди стараются не думать, не углубляться в эти мысли – что когда-то придется и им… придет их черед. А в такие вот моменты, как сейчас… нечаянно просыпается особенно сильная потребность и желание жить – неуемное и ненасытное.