ВЫСШАЯ СТЕПЕНЬ ПРЕДАННОСТИ. Правда, ложь и руководство

— Что я сказал? — озадаченно спросил я.

Ему явно было неуютно от перспективы повторить сказанное мной. Я рассуждал, что это должно было быть какое-то матерное слово. Как же я мог этого не помнить?

— Оно созвучно со словом ‘бельмо’, — наконец ответил Эшкрофт.

Я покопался в памяти в поисках шестибуквенных слов, подходящих под его описание. А затем вспомнил. В определённый момент обсуждения дела я использовал слово ‘дерьмо’, как во фразе ‘ложка дерьма в бочке мёда’. Стараясь не улыбаться, я извинился, и сказал, что в будущем буду осторожнее.

Моя должность также периодически давала мне привилегию посещения Овального кабинета. Мой первый визит состоялся в конце 2003 года, когда я замещал генерального прокурора Эшкрофта на ежедневном брифинге президента Буша по террористической угрозе. Все годы после 11 сентября, каждое утро, когда президент Буш находился в городе, он встречался с руководителями контртеррористических агентств — включая ФБР и Министерство юстиции. Я нервничал из-за этих совещаний по паре причин. Очевидно, я не хотел поставить в неудобное положение себя или своё министерство, произнеся какую-либо глупость. Но я также собирался на встречу с президентом Соединённых Штатов в кабинете, являвшемся священной землёй в жизни моей страны. И в 2003 году, спустя два года после атак 11 сентября, не было повестки для с более высоким приоритетом, чем та, которую мы обсуждали.

Это была моя первая встреча с лидером свободного мира. Когда я сидел там, то не мог справиться с удивлением, насколько ярко освещалось то место. Кольцо встроенных ламп освещало его, словно полуденное солнце. На той встрече мне не надо было говорить, если только меня не попросят, так что я позволил своим глазам скользить по знакомым по телевизору лицам — президента, вице-президента Дика Чейни, директора ФБР Боба Мюллера, советника по национальной безопасности Кондолизы Райс и министра внутренней безопасности Тома Риджа.

В тот момент меня поразило: это просто мы. Я всегда думал, что в этом месте найдётся кто-кто получше, но именно эта группа людей — включая меня — пыталась во всём разобраться. Я не хотел оскорбить никого из участников, которые были талантливыми людьми. Но мы были просто людьми, обычными людьми на выдающихся ролях в сложные времена. Не уверен, чего ожидал, но я встретился с вершиной пирамиды, и это были просто мы, что было и утешительно, и немного пугающе. Внезапно у меня в голове зазвучала песня Боба Дилана: «Что выглядит большим на расстоянии, крупным планом не бывает столь большим».

* * *

Одним из первых дел, в которое я включился в своей новой роли в Министерстве юстиции, снова было дело о лжи системе правосудия. В июне 2003 года, спустя пару месяцев после вторжения в Ирак, в статье корреспондента Роберта Новака было раскрыто имя сотрудницы ЦРУ под прикрытием. Раскрытие произошло через несколько дней после того, как муж этой сотрудницы ЦРУ написал авторскую статью в газете с нападками на одно из основных обоснований администрацией Буша войны в Ираке, что якобы Саддам Хусейн пытался обзавестись ядерными материалами. Ширились слухи, что члены администрации Буша незаконно раскрыли Новаку имя этой сотрудницы ЦРУ в отместку за отрицательную статью.

Новак приписывал свои сведения двум источникам в администрации Буша. По мере того, как разрастался скандал, вскоре стало очевидно, что по меньшей мере трое, а то и шестеро чиновников Буша рассказали репортёрам о сотруднице ЦРУ под прикрытием. Ричард Армитидж, заместитель государственного секретаря, был одним из чиновников, прямо признавшемся, что упомянул Новаку имя той сотрудницы ЦРУ. Фактически, он позвонил в Министерство юстиции вскоре после начала расследования. Он пояснил, что не собирался раскрывать секретную информацию; он просто сплетничал с Новаком, и не осознавал, что делал. Личностью второго источника Новака являлся старший политический советник президента Буша Карл Роув. У Роува состоялся разговор с Новаком, в котором Новак упомянул, что автор критической статьи об Ираке был женат на сотруднице ЦРУ. Роув ответил что-то вроде: «А, вы тоже слышали об этом». Хотя это не кажется большим журналистским искусством, Новак воспринял эти слова как подтверждение того, что узнал от Армитиджа.

Но были также доказательства, что третий чиновник, руководитель аппарата вице-президента Льюис «Скутер» Либби, беседовал со многими репортёрами о той сотруднице ЦРУ. К тому времени, как я стал заместителем генерального прокурора, ФБР допросило Либби, и тот признался в этом, но сказал, что узнал о сотруднице ЦРУ лишь от репортёра. Как и Армитидж, Либби настаивал, что лишь передавал слухи, а не заблаговременно распространял имя агента под прикрытием. К несчастью для Либби, репортёра, которого назвал Либби, шефа вашингтонского бюро NBC News Тима Рассерта, ФБР тоже допросило, и тот сказал, что Либби лгал. Рассерт не передавал Либби имя агента под прикрытием. Три года спустя присяжные придут к тому же заключению: Либби солгал ФБР.