Высшее милосердие

Слишком много всего свалилось на Яшу за эти годы, накрутилось-навязалось в уродливые громадные узлы, в слишком крутые повороты пришлось ему вписываться, иной раз с риском для жизни, а возраст начал давать о себе знать, и было у всех проблем одно решение – прикрыть по-умному дела и уехать. Продумав генеральный план в деталях, и расписав его по срокам, он очень осторожно стал приводить его в исполнение. К осени ему удалось очень удачно продать свой бизнес и перевести деньги своему двоюродному брату в Хайфе, а также подготовить все документы на выезд. Контракт на продажу квартиры тоже был подготовлен, и оставалось только подписать его и получить деньги. С вещами он решил не мелочиться: их должны были разобрать многочисленные родственники и друзья. Свою старенькую «копейку» он привел в идеальное состояние, заменив в ней на новое все, что можно было заменить. Она предназначалась для Валеры. Яша оформил на него генеральную доверенность и взял с него честное слово, что он пока не будет говорить об этом матери. На имя Юли же он прикупил дешевенькую однушку после пожара, и ждал только получения денег за свою квартиру, чтобы у нее была возможность сделать хороший ремонт. Юле он написал покаянное прощальное письмо, которое она должна была получить уже после его отъезда. И теперь он вез ни о чем не подозревающую Юлю в Одессу в последний раз, чтобы проститься с ней и проститься с городом. Нет, он, конечно, не собирался ей рассказать обо всем в последний вечер, это было совершенно ни к чему. Она в свое время узнает все из письма. Он хотел, чтобы эти два дня были прекрасными для нее, чтобы воспоминания о них остались на всю жизнь. Однако вышло все по-иному.

В первый же вечер он прихватил их ресторана бутылку молодого вина, и уже в номере, не рассчитав силы, принял больше чем нужно.

- Юля, Юленька, рыбонька моя, дамочка моя без собачки, какой же я подлец! Ка-кой-же-я-под-лец! Нииии... Ни-ни-ни... Не утешай меня! Ты не знаешь еще, что я наделал... Я – подлец! А ты – святая! Ты никогда ничего из меня не тянула... Ты никогда меня ни в чем не упрекала... не шантажировала меня... Только любила... Я так был счастлив, что ты у меня есть... все эти годы... жил только тобой... И вот теперь я тайно от тебя уезжаю, навсегда уезжаю... А ты ни о чем не подозреваешь, а я вот так подло тебя бросаю и уезжаю... Я отнял у тебя самые лучшие годы... Ты могла бы кого-нибудь встретить, выйти замуж, а я тебе не дал... Я хотел откупиться от вас по дешевке... раздолбанной машиной и горелой квартирой... Я подлец!

Похолодевшая Юля, еще плохо понимая, в чем дело, но уже догадываясь, села на край кровати, не в силах пошевелиться, а Яша продолжал:

- Но ты понимаешь, я не могу больше, я здесь больше не могу... Быдло вылезло, всплыло, как дерьмо... Наглое, жирующее... Двух слов связать не может, а мне диктует, как жить... А я вынужден подчиняться, потому что они бандиты, у них сила, оружие, и что я против них? Мне последний раз пригрозили, что похитят Яночку и будут присылать по частям... А я как представил ее ручонку в коробке... Ты меня не можешь понять... Я не за себя... Я уже пожил, я был счастлив, у меня была ты, но ручонка в коробке... Это выше моих сил... И я вроде уже закрыл все свои дела, знаю, что больше ко мне никто не придет, а сам часы считаю до отлета. Вот сядем в самолет – и только тогда успокоюсь...

Он говорил, говорил, а Юля молча слушала, слезы текли из широко раскрытых глаз, и снисходил в душу равнодушный холод, и ей казалось, что она слышит тонкое и навязчивое завывание ветра.

- Но есть один вариант, есть. Я вытащу тебя и Валерку отсюда. Ты только выслушай спокойно, не говори сразу «нет». Пусть это как в дешевой киношке, но это сработает, это сработает. Ты выйдешь замуж за одного человека, я ему хорошо заплачу, и он вывезет вас ко мне. В этом нет ничего невозможного. А там у вас будет все. Я все сделаю, все устрою. Ты мне веришь? Ты же знаешь, я все смогу устроить...

Следующий день они провели в номере. Яша строил планы, расписывал их на бумаге по срокам, писал по пунктам, что нужно будет сделать, как и когда, Юля покорно кивала головой, но стоило только повиснуть паузе, как она начинала слышать этот вчерашний тоскливый напев ветра.

Они вернулись в Москву, Яша отвез ее домой, и она напоследок даже не спросила, когда он уезжает.

На следующий день Юлю свалил плановый осенний грипп. Температура и утром и вечером держалась около сорока, есть она не могла, а питье вызывало рвоту. Валера хотел позвонить Яше, но она запретила:

- Нет, не звони. Он же примчится сюда, не дай бог, подцепит заразу, а у него внучка. Яночка...

Выздоровление шло медленно и трудно. По утрам она в одиночестве сидела на кухне над чашкой с пустым чаем и смотрела в окно на грязно-серую вату неба, на косо летящий мокрый снег, и на мертвую ворону, повисшую на веревке на проводах. Видимо, когда-то она, роясь в помойке, запуталась, и до поры так и летала, но однажды веревка зацепилась за провода...