Высшее милосердие

- Вот видите! Идите домой. Может быть, она вам звонит, а трубку никто не берет, или она уже вернулась, а вы тут бегаете, как угорелый, панику разводите. И мой вам совет: сидите и ждите ее там. Если хотите, можете обзвонить справочные. – Он внимательно посмотрел на Валеру, взял листок, написал на нем несколько номеров и протянул его в окошко.

О том, что мама пропала, пришлось поставить в известность бабушку с дедушкой и Вовку, но и у них мамы не было. Вовка, поставивший себе АОН, вообще снял трубку только на звонок из милиции.

Шли дни. Морги, психушки, больницы слились в некое единое серо-зеленое учреждение со стойким запахом ужаса непоправимости, в которое он теперь ходил каждый день, как на службу. Валере стало казаться, что он видел уже сотни и сотни трупов, и не меньше каких-то ненормальных женщин, сидящих, лежащих, раскачивающихся или, наоборот, неподвижно застывших. И с каждым прошедшим днем надежды оставалось все меньше и меньше.

Однажды участковый милиционер Виктор ему посочувствовал и решил сказать правду:

- Боюсь, Валера, что ты ее не найдешь. Если уж по горячим следам ничего не вышло... Она ведь могла уехать в какой-нибудь город, а городов у нас, сам знаешь. Не наищешься. Уехала, а там прилепилась к церкви какой-нибудь или секте. Или у бомжей зацепилась и застряла. Ведь совсем не обязательно, чтобы она попала в больницу, или еще куда...

Такая мысль в голову Валере не приходила.

- Витя, а что же мне теперь делать?

- А что ты можешь сделать? Не объезжать же все города и веси. Жди. Может, придет в себя и объявится. А может быть, уже и нет. Такие вот невеселые дела. Но я тебе обещаю, что буду руку держать на пульсе. Если вдруг что-нибудь, какая-нибудь информация проскользнет, дам знать.

Сначала Валера взял отпуск за свой счет, потом попросил еще, и ему дали, а потом его попросту уволили, и, придя за расчетом, он постарался ни с кем особенно не общаться. Взял причитающуюся ему небольшую сумму и ушел, даже не забрав кое-какие свои вещи. Теперь он в основном сидел дома. Изредка звонили старики, да иногда заглядывал Виктор, с которым они по непонятной для Валеры причине немножко подружились. Причина же была довольно простой: Виктор не исключал вероятности того, что Валера сам упрятал мамашку куда-нибудь подальше, может быть даже, убил. В конце концов, квартира, плюс еще одна, записанная на ту же мамашку... Кто его знает... Времена-то какие пошли: и не за такое убивают родственников родственники. Чего только не насмотришься на службе. Выслушивая Валерины сетования, он кивал головой, поддакивал, давал советы и невзначай кидал то один вопросик, так, между прочим, то другой. Однако ничего криминального не вылезало.

Однажды он позвонил Валере и сообщил, что в одну больницу доставили «потеряшку», вроде бы по описаниям похожую на мать. Валера мигом собрался и поехал по адресу. Его провели в какой-то медсестринский закуток, и там, на топчане сидела мама, в чужой довольно приличной одежде, почему-то помолодевшая, как будто скитания пошли ей на пользу, и улыбающаяся. И было не понятно, узнала она Валеру или нет. Во всяком случае, когда с формальностями было покончено, она охотно пошла вместе с ним.

Как теперь быть с матерью, Валера не знал. Она ела, когда он ставил перед ней тарелку с едой. Умывалась, когда, он водил ее в ванную. В туалет ее тоже надо было время от времени водить и объяснять, зачем ее туда привели. Первую неделю он укладывал ее спать, утром поднимал, кормил, обихаживал, бегал по магазинам, готовил, стирал, убирал. Ее надо было срочно показать врачам, понятное дело, не районным, но на это нужны были немалые деньги. Сколько-то дали старики, чтобы он смог хоть какое-то время продержаться, а дальше надо было искать надомную работу, или же работу высокооплачиваемую, чтобы хватало на сиделку.

Чтобы перебиться, он, несмотря на то, что оплата была мизерной – 500-600 рублей за книгу, взял в одной редакции пару для перевода. Прокорпев над ними месяц, Валера отвез работу в надежде, что получит хоть что-нибудь, но там ему сказали, что деньги будут не раньше, чем месяца через два.