Высшее милосердие

Иногда приходил Яша, приносил фрукты, весело и оживленно говорил о том, что все идет хорошо, дело движется, а ей казалось, что оживлен он потому, что скоро уедет, что это его радует, и сам он весь уже там, а не здесь, с ней. Она знала, что он ее не обманывает, что дело действительно продвигается, и что нет ничего нереального в его планах. Но еще она откуда-то знала, что ничего этого не будет, и ей было больно.

Потом она вышла на работу, и навалившиеся дела ее немного отвлекли. А потом Яша уехал, и мир опустел.

Утром она старалась уходить из дома затемно и затемно же возвращаться домой, только чтобы не видеть эту ворону. В выходные дни она старалась не смотреть в окно, задергивала занавески, но все равно взгляд ее натыкался на это черное пятно, и тоска сжимала сердце до физической боли.

На зимние каникулы Юля встретилась со своим предполагаемым женихом, и он ей чрезвычайно не понравился. Глаза его бегали, беспокойные руки постоянно что-то теребили, он как-то заговорщицки улыбался и говорил исключительно полунамеками. Юле было тяжело, и она никак не могла добиться ясности в главных вопросах: когда же он все-таки собирается уезжать и в этой связи, когда им надо будет жениться. Вроде бы он собирался уезжать в начале лета, и Юля пришла в ужас оттого, что осталось так мало времени, а сделать нужно будет так много, но потом выяснялось, что в начале лета он только поедет в Хайфу улаживать кое-какие свои дела.

После этой встречи на душе остался мутный неприятный осадок. Ей казалось, что она приняла участие в каком-то фарсе, и ее «жених» прекрасно знал, что это фарс, что ничего на самом деле не будет, и для человека умного это очевидно, потому что нелепо, глупо и неправдоподобно. И выглядела она навязчивой глупенькой немолодой бабенкой, до сих пор верящей в благородных разбойников и Алые паруса. Она стала додумывать дальше и вдруг осознала, что у Яши началась новая, совершенно другая жизнь, в которой наверняка хватает своих проблем, что он сожалеет о своем предложении вытащить их к себе, и что затеянное им предприятие – всего лишь попытка потянуть время и спустить дело на тормозах. Еще она осознала, что Яше уже много лет, да и ей тоже уже немало. Ком невеселых мыслей рос внутри нее, давил на сердце, и ей делалось душно и жутко.

А зима все длилась и длилась, серая, метельная, ветер трепал и трепал мертвую ворону на проводах, и Юле в голову стали приходить мысли о смерти.

Несколько раз звонил Яша, но было плохо слышно, к тому же она почти сразу начинала плакать, и уже не могла уловить то, что уловить было возможно.

В начале апреля вдруг стало тепло, яркое солнце дотапливало остатки снега и льда, и давало какую-то неясную надежду. Однажды, выглянув в окно, Юля обнаружила, что вороны на проводах больше нет.

7. Высшее милосердие

О том, что Яша погиб, Юля узнала только месяца через два после того, как его не стало. Никто из его друзей или родственников не позвонил ей, не сообщил эту страшную весть. В институте она краем уха уловила разговор двух кадровичек:

- Вот тебе и уехал за лучшей долей. А я ему говорила: «Яков Соломонович, от добра добра не ищут.

Юля подошла к ним и спросила:

- А что случилось?

- Как?! Разве вы не знаете? Яков Соломонович погиб. В теракте, – сказала одна, а вторая добавила:

- Так давно уже. Взрыв в кафе. А он там с внучкой был. Внучка цела осталась, а он... – она осеклась, увидев Юлино белое лицо. – Юлечка Станиславовна, простите меня ради бога...

Но этого медленно оседавшая на пол Юля уже не слышала.

Из больницы ее выписали довольно быстро. Она вернулась домой и стала жить так, как жила до Яши: серо, скучно и вяло. Учеников она больше не брала, да, собственно говоря, об этом ее никто и не просил. Она перестала следить за собой, донашивала то, что было, и когда Валера пытался с ней об этом поговорить, только болезненно морщилась. Впервые Валера по-настоящему испугался за мать, когда она однажды вечером вошла к нему в комнату и сказала:

- Валерик, ты должен это знать: Яши больше нет.

Ему было безумно жалко маму, опять ставшую походить на девочку-подростка, только теперь старообразную и несчастную.

Время шло, улучшение не наступало, и все стало как-то расползаться по швам. Теперь ему приходилось решать как мелкие проблемки, так и крупные проблемы, и стало очевидно, какую важную роль играл в их жизни дядя Яша, сколько всего он брал на себя, какой стеной огораживал их от всяческого рода неприятностей.

Однажды мама не вернулась из института домой. Вернее даже, он не знал, ходила ли она в тот день на работу или не ходила. Когда он пришел вечером домой, мамы не было, а ее сумочка с документами и деньгами лежала на обувнице в прихожей. До утра он прождал ее дома, в девять позвонил в офис, предупредил, что не придет, и отправился в милицию.

В милиции дежурный, выслушав его сбивчивые объяснения, сказал:

- Диктуйте номер вашего телефона.

Валера продиктовал. Но трубку никто не снял.

- Господи, я же позавчера выкрутил звук до нуля! – вспомнил Валера.