Высшее милосердие

- Брак – не игрушка, Юля. Разонравился – и на помойку. Или, как сейчас принято: сегодня один муж, завтра другой, послезавтра третий. А то и вообще не муж, а не пойми кто. Сама выбрала одного, так и живи с ним. Надо уметь быть терпеливой, быть умнее.

- Мама, ну ты же знаешь, что это он нас с Валерой бросил. Как ты не понимаешь, у него, оказывается, была другая женщина! Он мне все эти годы изменял!

- Когда муж изменяет, виновата жена. Значит, ты что-то делала неправильно, не так. Не понимала его, или не хотела понимать. А почувствовала, что происходит что-то не то, со мной могла бы посоветоваться. Я жизнь прожила...

- Да я бы никогда об этой женщине не узнала, если бы Сашка сам не рассказал.

- Значит, глупая была, ничего не видела или не хотела видеть.

После их визитов бедная мама уходила плакать в ванную. Валерик и злился на нее и жалел до того, что плакал сам, от несправедливости, от ненависти, от беспомощности, от невозможности что-либо изменить. Иногда он даже мечтал, что мама найдет себе какого-нибудь каратеиста, или, еще лучше, бандита, и тот разметет всю эту теплую компанию вампиров-кровососов в труху. Но ни каратеист, ни бандит не находился, и все продолжалось по-прежнему. Внутри копилось что-то темное, нехорошее, распирающее, и мальчику казалось, что когда-нибудь оно взорвется, разнесет его на мелкие кровавые кусочки, и он погибнет. Самое ужасное заключалось в том, что выхода этому темному не было, потому что мир принадлежал взрослым, и надо было самому как-то переработать это копящееся зло, что-то суметь понять, что-то простить, что-то запомнить на будущее, но опыта и ума пока еще хватало только на приспособленчество и мелкую ложь.

Однажды, чтобы избежать визита к отцу, Валера прикинулся больным. Отец хотел его все-таки забрать и лечить у себя. Он позвонил бабке, чтобы спросить, какие есть дома лекарства, но та, будучи дамой мнительной и весьма пекущейся о собственном здоровье, раскричалась, что не позволит таскать заразу домой, и вопрос благополучно разрешился в Валеркину пользу. Зато следующая суббота надвигалась неумолимо и безоговорочно. Сказаться второй раз больным было бы глупо, да и номер не прошел бы. Мальчик был в таком отчаянии, в таком ужасе от предстоящего, словно на субботу была назначена его казнь. И, видимо, именно это отчаяние осенило его мыслью: сделать так, чтобы их с матерью оставили в покое хоть на время. По дороге из школы он купил на почте конверт, а дома печатными буквами написал анонимное письмо:

«Александр Владимирович Версенев у себя на квартире собирает взрывные устройства большой мощности».

Валера перечитал письмо и остался им доволен. Четко и ясно. Потом подумал и приписал адрес отца. Положил письмо в конверт, заклеил его и написал: Москва, Прокуратура. Терроризм.

Валера рассчитывал, что месяц, как минимум, а то и целых два отцу будут мотать нервы, и они с матерью смогут немножко вздохнуть. Конечно, рано или поздно, от него отстанут, потому что, разумеется, никаких взрывных устройств у отца дома не было, но хотя бы с месяц его промурыжат. А там, глядишь, он и передумает к ним ходить.

Ночью к Александру пришли. Никаких компонентов самодельной бомбы у него не нашли, но так как обыск был тщательным, были обнаружены какие-то финансовые документы, липовая бухгалтерия, с которой надо было разбираться. Александра забрали «до выяснения», а когда стали копать уже по месту работы, вскрылись довольно крупные махинации. Дело передали в военную прокуратуру. Потом был суд, и Валеркин «передых» вместо пары месяцев растянулся на восемь лет с конфискацией имущества. На всякий случай следователь побывал и на квартире у Юлии, но, увидев нищету, только почесал в затылке: этот Версенев мог бы и младшему сыну немного отплюнуть со своих наворованных денег.

Валера слышал о Павлике Морозове и знал, что быть Павликом Морозовым нехорошо, и даже подло, но он думал о том, что если Павлика доставали таким же образом, то он правильно сделал. А уж раз дед, или кто там, зарубил пацана топором, то, стало быть, не зря Павлик доносил. Такое же зверье... Он не только не раскаивался, но даже, наоборот, хотел, чтобы отец когда-нибудь узнал, что попал в тюрьму из-за него, потому что можно долго издеваться над людьми, но даже у самого беззащитного и слабого человека может однажды лопнуть терпение, и человек отомстит, и месть может быть ужасной. И когда-нибудь Валера ему об этом скажет.

2. Яша