Выстрел

— О боже мой, — бормочу я. Я не могу поверить, что это происходит. Мое сердце, будто разрушительная сила внутри груди, отбирает мою жалкую жизнь. Я бреду к кровати Пика и сажусь, хватаюсь за матрас двумя руками и наблюдаю, как он засовывает одежду в сумку. Слезы свободно текут потоком из глаз. Я потеряла своего папу, веря, что увижу его вновь, а теперь я теряю Пика, осознавая, что жизнь ничего не гарантирует тебе, независимо от того, как бы сильно ты не хотела.

Как только он застегивает сумку, он встает на колени передо мной и кладет свои руки на мои коленки. Он — размытое пятно, которое едва видно сквозь разделяющие нас слезы.

— Ты — все, что у меня есть, — произносит он. — Я не потеряю тебя, а ты не потеряешь меня.

— Пожалуйста, — это неопределенная просьба о чем-то, и не о чем на самом деле.

— Мне нужно, чтобы ты послушала меня, хорошо? — большим пальцем он стирает слезы с моих глаз. — На самом деле послушала.

Я киваю.

— Я с тобой, — заверяет он. — Когда ты в коморке — я с тобой. Когда ты в подвале — я с тобой. Я всегда с тобой, договорились? Но мне нужно, чтобы ты пообещала мне кое-что. Мне нужно, чтобы ты пообещала, что отстранишься от действительности. Возьмешь и отключишь эмоции. Он не причинит тебе боль, если ты не будешь чувствовать. Люди, которые причиняют нам боль в жизни — это те, к которым мы позволяем себе что-то чувствовать.

Мои слезы становятся тяжелыми, свободно находя свою смерть, падая на мои колени. Опустив на него взгляд, не думая, я целую его. Мы никогда не целовались за пределами его кровати, когда занимались сексом. Но сейчас я целую его, потому что не знаю, что еще сделать. Он крепко обнимает меня, целуя в ответ, пока я плачу напротив его губ, отказываясь отпускать его.

Когда мы отрываемся друг от друга, он смотрит мне прямо в глаза и говорит:

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Он встает, хватает свою сумку и обещает:

— Я вернусь за тобой.

И вот так, будто у меня никогда и не было выбора в этом вопросе, мой брат, моя жизнь, уходит от меня. И я остаюсь одна.

ГЛАВА

Мне и не требуется рассказывать, что произошло дальше.

Вы уже поняли это.

Жизнь без Пика была хуже, чем в аду. Одна. Несчастная. Жизнь, в существование которой я не хотела верить. Я стала темной внутри. Нет. Это не правда. Я стала бесцветной. Вы бы не смогли нарисовать мой портрет, потому что я больше не существовала. Чтобы существовать у вас должна быть жизнь, а я была словно робот — машина, скажите мне, что хотите, чтобы я сделала, и я исполню, потерявшая любые эмоции и боязнь последствий.

Да пошла ты к черту, жизнь.

Ненавижу тебя.

В тот момент, когда Пик вышел за дверь, Бобби поднялась ко мне в комнату. Я плакала, умоляя ее помочь. Она сказала мне, что знает, что у нас с Пиком был секс, и если я скажу кому-нибудь или попытаюсь сбежать, она позвонит в Социальное обеспечение, и меня поместят в больницу, чтобы провести анализы на определение состояния психики. Она также сказала мне, что Пика арестуют и отправят в тюрьму за изнасилование несовершеннолетней, так как в штате Иллинойс совершеннолетие наступает с семнадцати лет. Поэтому я держала рот на замке.

Я не слышала от Пика ни весточки с тех пор, как три месяца назад он уехал. Он исчез, вероятно, радостный и оставил меня выживать самостоятельно. Я не виню его. Беги, не оборачиваясь, Пик. Беги подальше от меня и этой жизни. Я уже приняла то, что он не вернется за мной. После первого прошедшего месяца я до смерти боялась, скучала по нему, задаваясь вопросом, было ли все это ложью, и увижу ли я его когда-нибудь вновь. Тот первый месяц был единственным реальным временем, когда он мог увидеть меня. Я еще ходила в школу, но как только пришла пора летних каникул, я едва выходила из коморки. У меня больше не было Пика, который бы говорил со мной ночами, я была одна.