Выстрел в холмах

– Вы не ходили в Радуик, мисс Фентон, – ответил полковник. – И вы видели Эдвардса, когда прятались – прятались либо за высокой травой, либо за кустами на Стоуборовском холме. Вы спрятались, потому что случайно заметили, как Эдвардс выходит из-за рощи Стрейкера. Вы спрятались… и думаю, с собой у вас было это.

На столе лежало что-то, покрытое тканью. Полковник медленно снял ее и продемонстрировал ружье Джима Тэтчера.

– О, Боже! – воскликнула Мюриель. – Я никогда и не думала…

– Мисс Фентон, – прервал ее полковник Чадлингтон, – поверьте: я вынужден исполнять самую неприятную обязанность из тех, что когда-либо выпадали на мою долю. Я очень сочувствую вашей потере отца, и если бы я мог все отсрочить, я бы так и сделал. Так что я подождал, пока не пройдут похороны вашего отца. Но сейчас я обязан арестовать вас по обвинению в убийстве Джозефа Блейка и предупредить вас: все, что вы скажете, будет записано и может быть использовано в судебном слушании.

Он зачитал ей официальную формулировку, после чего наступила напряженная тишина. Мюриель Фентон пыталась взять себя в руки. Она подняла голову и ясно и отчетливо, хоть и очень тихо, сказала:

– Полковник Чадлингтон, думаю, мне лучше что-то сказать.

– Вы не обязаны, – ответил тот. – Вы обвиняетесь в серьезном преступлении. Должен повторить: все, что вы скажете, будет записано. Позвольте искренне посоветовать вам сначала проконсультироваться с адвокатом.

– Вы очень добры, я все понимаю. Но мне было бы спокойнее рассказать вам; думаю, я сойду с ума, если не сделаю этого. Вы не знаете, что я пережила за эти ужасные три недели, и смерть отца довершила все. Я должна рассказать вам. Сейчас мне нечего скрывать. Пожалуйста!

– Как хотите, мисс Фентон. Но я не думаю, что это поможет вам.

– Поможет, – ответила она. – Не знаю, как вы это выяснили, но это правда – я убила Джозефа Блейка.

Они молчаливо ждали. Глаза девушки сверкнули.

– И думаю, я бы убила его снова! – внезапно выкрикнула она. – Он был плохим человеком. Он разрушил жизнь отца, а заодно и мою. О да, полковник Чадлингтон, полагаю, вы находите меня злой и мстительной. Но я наполовину испанка и не могу все тихо сносить, как это делаете вы, хладнокровные англичане. Это моя натура, так что дайте мне все рассказать.

Вы были правы, когда сказали, что мой отец был Майлзом Септоном. Его полное имя – Джеймс Майлз Фентон-Септон; Фентон – фамилия его матери. Когда он начал писать, он сократил имя – так посоветовал его издатель, читателям так проще запомнить.

Мы жили за Гилфордом, и поначалу мое детство было довольно счастливым. Отец искал атмосферу для книги, которую он писал, и в ее поисках оказался на континенте, где и встретил мою маму. Она была прекрасной испанской девушкой. Ее звали Кассола – Мария Кассола.

Суперинтендант поднял взгляд. Мюриель продолжала. Теперь она была совершенно спокойна. Признание принесло ей успокоение.

– Он влюбился в нее и женился. Несколько лет они жили счастливо, хотя я никогда не думала, что мама хорошо относилась к нашей жизни в Англии. Она была очень молода, когда вышла замуж; ей было всего восемнадцать. А мой отец, который был на десять лет старше, из-за своей работы вел довольно уединенную жизнь. Он был абсолютно поглощен своими книгами, и даже во время еды он часто молчал, размышляя об оставленных на письменном столе трудах.

Моя мать была вовсе не книжным человеком, и, думаю, она чувствовала это. Но отец страстно любил ее.

Затем пришло время, когда я, несмотря на юность (мне было около пятнадцати, и я была единственным ребенком), не могла не заметить беспокойство матери. Часто она уезжала на день в Лондон. Постепенно день превратился в несколько дней, а затем, когда мне было шестнадцать (это был последний год моего обучения в школе, и это было чуть больше восьми лет назад), она попросила папу отпустить ее в Испанию на время отпуска. Должна сказать, что хоть ей и было тридцать пять лет, но она была чрезвычайно красивой женщиной.

Отец не мог присоединиться к ней. Он занимался написанием книги, которую пообещал закончить в назначенный срок, и которая даже рекламировалась. Но он уступил ее просьбе и отпустил ее навестить родные края. Думаю, отсюда и начались несчастья. Если бы я не училась в школе, думаю, она взяла бы меня с собой, и этого могло бы не случиться.

Когда она вернулась, ее беспокойство возросло. Но даже тогда отец не замечал этого. Он замкнулся еще больше – он заканчивал книгу. Тогда наступил день, когда… когда…

На какое-то время девушка умолкла, а затем продолжила, прикладывая явные усилия, чтобы держать себя в руках.

– Понимаете, мы потеряли ее. Затем я закончила школу. Два дня мы ничего не слышали о ней. Отец думал, что она отправилась к лондонским друзьям и не волновался. Но я была испугана. В том, как она поцеловала меня в последний раз, было что-то пугающее. Потом пришло письмо из Кале, в нем она писала отцу, что больше не может жить с ним, и теперь она поселилась у другого мужчины, а он должен забыть ее. А если он хочет развестись с ней, то он может сделать это.