Выученные уроки (СИ)

Ну, в отличие от меня, у Роуз на самом деле есть опыт в поцелуях, так что она (определенно) знала, что делает, намного больше меня, во всяком случае. Так что я просто последовал ее примеру и копировал то, что она делает. Не думаю, что она вообще заметила хоть какую-то технику (или ее недостаток), потому что она была серьезно пьяна, и я даже должен был пару раз ее поддержать, потому что, похоже, она забыла, как надо стоять.

Это было странно, целовать ее, наверное, потому, что это случилось внезапно, после всего того времени, что я об этом думал. Но это было довольно мило. Ее губы действительно очень мягкие, и, хотя от нее немного пахло огневиски, в основном пахло очень хорошо. Я вообще-то удивлен, что у меня сердце не остановилось прямо тут, в коридоре.

Она что-то еще пробормотала, уверен, это что-то насчет ее родителей. Я не уверен точно, потому что потерял способность думать, потому что секундой позже она поцеловала меня снова - значительнее, чем в перый раз - и просунула язык мне в рот. Я определенно не был к этому готов и случайно ее укусил, что, конечно, заставило ее взвизгнуть от боли и отпрыгнуть. Я хотел извиниться, но она начала выглядеть совсем больной. Я снова спросил в порядке ли она и в этот раз вместо того, чтобы сказать мне, что ей нужно в туалет, она сказала:

— Я думаю, меня сейчас стошнит!

И сказать, что я двинулся в неправильном направлении в неправильное время, будет совершенно правильным ответом.

Вот так мои туфли и нижняя часть брюк оказались покрыты полупереваренным ужином Роуз Уизли.

Я на самом деле этого не хотел, конечно, но у меня не очень крепкий желудок, и я никогда этим не хвастался, так что меня немедленно начало подташнивать. Роуз просто отвернулась и спрятала лицо в стене, громко охнув, пока остервенело вытирала рот.

— О господи, - причитала она. — О господи, о господи, о блять.

А затем, словно ее не тошнило по-страшному, она повернулась ко мне и достала палочку, объявив, что может все исправить. Я, конечно, немедленно оттолкнул ее руку и сказал, что все в порядке, и я сам обо всем позабочусь. Как оказалось, это был неправильный ответ, потому что она выглядела по-настоящему задетой и посмотрела на меня так, словно хочет убить.

— Я умная! Я самая умная во всей этой долбаной школе! Я могу наложить очищающее заклинание!

Она практически визжала в конце, так что я очень быстро подумал и заверил ее, что знаю, что она умная, и согласен с ней, что она самая умная в этой долбаной школе, и соврал, что хочу попрактиковаться в очищающем заклинании сам (кое-что, что мы выучили на первом курсе). На самом деле, я не хотел, чтобы она промахнулась и оторвала мои ступни от ног в пьяном состоянии.

Когда я закончил счищать рвоту с ботинок, я подумал, что теперь все будет в порядке. Пока она не расплакалась и не бросилась мне на руки. Она всхлипывала мне в плечо, и я продолжил паниковать, потому что понятия не имею, что делать с плачущими девчонками, особенно с той, которая не должна быть ко мне так близко ради моего же собственного рассудка. Я неловко погладил ее по спине и сказал, что все будет хорошо.

Это выдернуло ее из этого состояния.

Она отодвинулась и с яростью вытерла глаза.

— Никому не говори, — серьезно приказала она.

Я пообещал, что никому не расскажу, что она плакала, и что это не так уж важно, потому что она просто напилась, и ей ни за что не должно быть стыдно.

— Не о плаче, придурок, о поцелуе! Никому не говори, что я тебя поцеловала или я надеру твой тощий зад.

Ну, многие не восприняли бы это серьезно, но я своими глазами видел, как она надрала зад одному парню (зад куда менее тощий, чем мой), так что я кивнул, будучи совершенно пораженным.

И вот и все.

С тех пор она со мной не разговаривала, а я не разговаривал с ней. Каждый раз, когда я ее вижу, она тут же убегает в противоположном направлении. Она никогда не посмотрит мне прямо в глаза, и она, определенно, никогда со мной больше не заговорит. И когда я увидел, как она собирается выйти из поезда, она тут же изменила курс, желая держаться от меня как можно

дальше. Она в прямом смысле пошла назад через весь поезд, чтобы выйти через другой выход, так что ей пришлось идти через всю станцию, чтобы дойти до своих родителей, которые дожидались ее с нетерпением (большей частью потому, что тут были журналисты и фотографы, охотящиеся на них).

И тогда я ее видел в последний раз.

Рождественские каникулы проходят так, как я и ожидал. У меня были не слишком большие надежды на то, что будет дома, так что я не могу быть разочарован. Нет смысла напрашиваться на разочарования, судя по тому, как легко они случаются. Тут не хуже, чем в школе, решаю я, но тут довольно тихо.