Выученные уроки (СИ)

Мой отец был в отъезде большую часть времени, а мама была занята своими обычными делами по украшению дома, дабы убедиться, что все выглядит идеально, на случай, если придут неожиданные гости (что случается не часто, можете мне поверить). Она даже немного разошлась, планируя наряд для нашего ежегодного рождественского семейного ужина. Я не знаю, зачем она волнуется и прикладывает столько усилий, но предполагаю, это дает ей возможность себя хоть чем-то занять.

Я сижу в своей комнате так часто, как только возможно, читая, вообще-то, хотя мне не слишком приятно озвучивать этот факт. Здесь больше нечем заняться, так что, полагаю, здесь есть несколько книг из нашей библиотеки, которыми меня можно занять. Это отвлекает меня от мыслей о Роуз, хотя бы. Мыслей о поцелуе, я имею в виду. Я думаю об этом не слишком часто, конечно, потому это меня слишком отвлекает, и я начинаю чувствовать себя несколько неудобно. Но я не могу перестать. Это было потрясающе, и, наверное, это лучший момент во всей моей жизни.

Жаль, что этого больше никогда не произойдет.

Это рождественский вечер, что означает, что мы проведем его у моих бабушки с дедом. Я не слишком этому радуюсь, вообще-то, учитывая то, что на свете нет более пугающих людей, чем мой дед. Ему невозможно угодить и с ним совершенно невозможно иметь дело. Я не радуюсь этому еще и потому, что это ужин, а значит мы должны вести себя, как на каком-нибудь долбаном королевском балу.

Мама уже приготовила мантию, которую я должен надеть. Я думаю, она купила ее специально для этого вечера, хотя я и не понимаю, зачем нужно тратить деньги на кусок ткани, которую придется надеть всего один раз. Мама такая, впрочем, и она скорее умрет, чем покинет дом одетая во что-то не самое лучшее и идеальное. Мантия не такая уж и плохая, я думаю, но я предпочел бы надеть джинсы и пару кроссовок.

Я одевался и понял, что думаю о Роуз (снова), пока смотрелся в зеркало. Ее рождественский ужин, полагаю, совершенно не похож на тот, который мне предстоит посетить. Она, наверное, наденет джинсы и кроссовки и будет в порядке. У нее, наверное, там много веселья, мягкого и спонтанного, не так ханжески и наигранно, как принято в моей семье. Хотя, ну конечно, Роуз, наверное, сейчас заперлась в своей комнате, потому что не хочет проводить время со своей «раздражающей и надоедливой» семьей.

Она даже не понимает, как ей повезло.

— Скорпиус, ты уже готов? — позвала мама откуда-то снизу. Она кажется раздраженной и нетерпеливой, так что я считаю, что лучше ее умиротворить. Я спускаюсь вниз, где она меня дожидается. Она барабанит ногтями по перилам и искоса смотрит на меня.

— Почти вовремя, — говорит она и выглядит очень красивой. Она всегда была изумительной, а когда одевается так, как сегодня, в длинный струящийся шелк, она выглядит еще сногсшибательнее, чем обычно. Ее темные волосы собраны в красивый пучок на затылке, а губы накрашены темно-красным, что выделяется на бледной коже.

— Где отец? — спросил я, игнорируя ее замечание, когда она оглядывает меня и начинает поправлять мне галстук.

— Он опоздает, так что я сказала ему встретить нас там. Твоя бабушка уже связывалась со мной, спрашивала, где мы.

— Так еще только полседьмого.

— Я знаю, — она начала приглаживать мои волосы, в попытке уложить их так ровно, как только возможно. Она думает, что они слишком длинные, скажу я вам. — Тебе надо подстричься, — ну? Я же говорил.

— Нормально, — отвечаю я, отстраняясь от нее. У меня огромное желание поднять руки и взлохматить волосы, но сомневаюсь, что она это оценит, так что я оставляю все как есть.

Мама закатывает глаза, но ничего не говорит, она идет к камину и достает Летучий Порох.

— Попытайся не слишком запачкаться. И проверь, чтобы ты не засыпал пеплом пол, когда прибудешь.

Я знаю эту нотацию наизусть. Я слушаю ее всю свою жизнь. Я буду чертовски счастлив, когда, наконец, начну аппарировать, и мне не придется больше это слушать. Не обращая на нее внимания, я взял порох и отправил себя в Малфой Мэнор. Когда я прибыл, я был очень осторожен, чтобы не натащить грязи в гостиную, иначе моя мама оторвет мне голову. Я не понимаю почему, раз тут полно домовых эльфов, чтобы все почистить. И отец говорит, что раз уж им надо платить, то пусть работают, как следует. Но все равно, я очень осторожен, и отряхиваюсь, прежде чем ступить на сверкающий паркет.

Вокруг никого, но в следующую секунду я слышу быстрые приближающиеся шаги. Моя бабушка широко улыбается, когда видит меня, и спешит обнять, поцеловать и приласкать, как, думаю, делают все бабушки на свете. Она непрерывно лепечет что-то следующие несколько минут: «О, ты стал таким высоким!» (нет, не стал); «Как дела в школе?» (ужасно); «Ты слишком худой, хорошо ли ты ешь?» (да, я от природы выгляжу как рельса) — а потом она немного лебезит перед моей матерью, когда та аппрариует в комнату несколько секунд спустя.