Вывих времени

Через несколько минут после того, как опустел «Тихий, летний вечер» над ним низко завис летательный аппарат. Спустившиеся с него люди подняли на его борт всех троих, распластанных на полу. После этого они тщательно обыскали кафе вместе с жилыми комнатами его хозяина. Затем судно вертикально взмыло вверх и исчезло из вида. А «Тихий, летний вечер» остался обезлюдившим до лучших времён, на месяцы или годы. Кто знает? Кто может предвидеть будущее?

Трансплатация души

В белоснежной комнате, в белых, из мягкого пластика креслах сидели двое. Один из них — очень плотный, лысоватый человек, с большим мясистым лицом. Общее впечатление от его внешности ассоциировалось с дородной, лоснящейся крысой. Он сосредоточенно молчал.

— Господин Крысан, — обратился к нему собеседник, которым оказался никто иной как сам Крокут, — что же вы предлагаете? Надо сказать, вы поставили меня в весьма затруднительное положение. Вы…, - голос Крокута приобрёл угрожающе зловещие нотки, — Вы настаивали на необходимости срочной трансплантации. Вы и Я, после долгого отбора, остановились на подходящем субъекте. И что же? Время на исходе, а он исчез. На такой случай, как подсказывает здравый смысл и старая добрая традиция, должен быть дублёр. Где он?

— Ваша милость. Нелепое совпадение случайностей…, если этот Арт провалился как сквозь землю, то его дублёр, как назло, — схватил жесточайшее воспаление лёгких.

— Ваше известие о воспалении лёгких я ещё кое-как могу проглотить. Но исчезновение Арта — извините. Мало того, что блестящий экземпляр, словно воплощение древнего бога красоты и силы. Силы жизни, конечно. Воли почти никакой, что в данном случае и нужно. Но его исчезновение, извините, случайностью не объяснишь. Может быть парализующие лучи, выпущенные в моего секретаря и телохранителей, — тоже случайность? Всё это похоже на организованные акции каких-то противодействующих сил. Но каких? Это предстоит выяснить. Но может быть и хуже. Я не исключаю заговор в нашей среде.

— Что Вы, Ваша милость! Такое даже трудно представить.

— Боюсь, что мышление действительно даётся вам с изрядным трудом. Тем более, я больше не могу полагаться на вас в столь ответственном деле.

— Может быть, Ваша милость. Вам лучше прибегнуть к помощи другого эксперта?

— Кретин, — тихо, но отчетливо процедил сквозь зубы Крокут, — я не прибегаю к помощи худших специалистов, когда имею в распоряжении лучших. Как эксперт для этой деликатной процедуры вы вне сомнений. Я не доверяю другому. Самой ситуации. Тому, что трансплантацию нужно совершать именно сейчас. В конце концов, почему бы нам не подождать несколько лет?

Произнося последние слова, Крокут вдруг схватился за сердце, его лицо перекосилось от боли.

Крысан солидно, но достаточно быстро поднялся с кресла и поднёс к носу своего клиента какой-то флакон. Тяжело дыша, смертельно бледный, Крокут расслабленно откинулся назад. Через минуту он приоткрыл глаза.

— Именно поэтому, Ваша милость, откладывать нельзя.

— Хорошо. Кого конкретно вы предлагаете? Небось какой-нибудь завалящий экземпляр? — Крокут болезненно подернулся.

— И кто бы мог подумать! Самому Крокуту наспех подобранное… давно отвык ругаться. Ну, ладно, где он?

— Ваша милость, случайности бывают не только в невезении, но и в удачи. Кстати, весьма удачный субъект. Думаю, ничем не хуже исчезнувшего Арта. А возможно и получше. Извольте взглянуть.

С этими словами Крысан подошёл к большому, в половину стены экрану и нажал на несколько клавишей пульта управления.

На экране, столь живо, будто сквозь открытое окно, возникла комфортабельная больничная палата. На койке сидел, облокотись на две массивные подушки… Пьер Горский.

Крокут впился в него долгим немигающим взглядом и через несколько минут, нарушив молчание, показавшееся вечностью застывшему в ожидании Крысану, произнёс:

— В нём что-то есть. Во всяком случае, собой недурён, физически сложен прекрасно. Надеюсь диагностику провели достаточно тщательно, не так ли?

— Сверхтщательно, Ваша милость. Выдам Вам небольшую тайну. Это крайне редкий экземпляр. Его организм способен ассимилироваться практически с любой психикой. Мой личный тип настолько редок, что найти для меня подходящее тело крайне затруднительно. А чтобы оно было ещё и должного качества — почти невозможно. Поэтому этого субъекта я решил оставить для себя. Мой час, правда, ещё не подошёл. Думаю, этак через двадцать-тридцать лет. Но ничего. В самое ближайшее время я предполагал его законсервировать. Несколько десятилетий в охлаждённом состоянии — сущий пустяк для такого здоровяка. Но продолжение жизни Вашей милости… что значит с этим интересы Вашего ничтожного слуги.

— Кто он и откуда?