Выжига, или Золотое руно судьбы

Все еще зорко поглядывая в ту сторону, куда ушел медведь, Мазур осторожно спускался по стволу, готовый в любой момент взлететь обратно. Но все было тихо, никто не ревел, не вздыхал и не ломал ветки. Похоже, фортуна наконец повернулась к лейтенанту лицом. Он спрыгнул на землю.

– Хальт! – загремело у него за спиной. – Хенде хох![13]

Глава пятая. Немец поневоле

Косолапый, оказывается, ушел не просто так. Только теперь Мазур понял, что медведь почуял присутствие людей. И не просто людей, а вооруженных эсэсовцев. Небольшая карательная команда прочесывала окрестности леса, искала остатки партизанского отряда. Но вместо партизан наткнулась на Мазура – и неожиданность эту никак нельзя было назвать приятной.

Конечно, если бы не медведь, старлей учуял бы появление фрицев за версту. Однако он думал только о том, как бы не пропустить новое появление топтыгина, и не заметил затаившихся в кустах фашистов…

– Хенде хох! – снова повелительно крикнули ему из кустов.

Мазур, не поворачиваясь, покорно поднял руки вверх.

– Рус? – спросил за спиной чей-то жестяной голос.

– Рус, – не стал спорить лейтенант.

В следующий миг кто-то ударил ему по затылку чем-то тяжелым и твердым. Мазур не устоял на ногах, полетел носом в землю. Хорошо, травы было много и была она мягкой, хотя физию все равно поцарапало.

Андрея прижали тяжелым твердым коленом к земле. Перевернули на спину, свели руки перед собой. Щелкнули, застегиваясь, наручники. Подняли за шиворот, встряхнули, развернули. На него насмешливо глядели трое эсэсовцев, еще один стоял за спиной, придерживал за плечо.

После удара в голове стоял легкий туман, однако это не помешало Мазуру рассмотреть взявших его в плен фрицев. Того, который маячил за спиной, лейтенант толком разглядеть не успел, зато ясно видел теперь тех, которые стояли перед ним. Два рядовых в касках: один – носатый, с глуповатым лицом, типичный ганс, второй – с широкой звероватой мордой прирожденного садиста. Старший – высокий гауптшарфюрер в фуражке, лицо чуть удлиненное, холеное, смотрит пренебрежительно, однако во взгляде есть что-то трагическое, женщины таких любят. По виду не унтер, а, скорее, офицер. Может, и был офицером, но за что-то разжаловали. Таких надо бояться больше всего, такие злы на весь мир и шлепнут кого угодно за милую голову.

– Русише партизан! – сказал гауптшарфюрер, по-русски он говорил с сильнейшим акцентом. – Знать, что есть «шизн»[14]?

Уже второй раз за сутки ему грозили расстрелом. Это совершенно не понравилось Мазуру, да и кому бы такое понравилось, скажите на милость?

– Паф-паф, – проговорил эсэсовец и для ясности направил на лейтенанта указательный палец. – Стрелирт.

И он кивнул стоявшему за спиной Мазура солдату. Тот вытащил из кобуры пистолет. Старлей затравленно оглянулся. Расстрел на месте? Ничего себе разворачиваются события. Между прочим, он ведь военнопленный, он защищен Женевской конвенцией. Или на партизан она не распространяется?

Солдат, стоявший у него за спиной, – огромный, похожий на гориллу – толкнул его лицом к дубу. Вот черт! А он-то думал, что ему повезло, когда медведь ушел. Но что за ерунда тут происходит? Прежде чем расстреливать врага, его нужно допросить. Может, у него есть какие-то важные сведения, да хоть бы и неважные, хоть какие! А так что – сразу в расход без всяких предисловий?

За спиной его щелкнул предохранитель… Вот холера, как сказал бы Кшиштоф. Что делать? Вступить в переговоры? Но тогда они поймут, что он разведчик. С другой стороны, он ведь в бегах. Может, хоть это примут во внимание?

– Не надо, господин офицер, – вдруг сказал Мазур по-немецки. – Прошу меня не расстреливать, я ни в чем не виноват.

Гауптшарфюрер оживился.

– Ага, – сказал он в спину Мазуру. – Говоришь по-немецки? Ты шпион?

– Никак нет, – отвечал лейтенант.

– А откуда знаешь немецкий?

Ответ на этот вопрос был достаточно простым. Тетка, Луиза Владиславовна, как и положено дочери шляхтича, имела недурное образование. Среди ее достоинств было и знание немецкого языка, который она стала лично преподавать племяннику в старших классах, не особенно надеясь на школьных учителей.

– Да не хочу я учить этот собачий язык, – капризничал подросток. – Хочу во двор, к ребятам, там в футбол играют!

Даже каменное сердце растаяло бы от его жалоб, но тетка имела сердце из закаленной стали.

– Русский патриот должен знать немецкий язык, – голос ее звучал непреклонно.

– Зачем? – удивлялся Андрей.

– Потому что надо знать язык будущего противника.

Этого племянник понять не мог. О каком противнике речь, если мы с Германией – друзья? Даже партия у них называется НСДРП – социалистическая, рабочая.

– Это мы сейчас друзья, – говорила тетка, – а когда война начнется, будем врагами. И социалист из Гитлера такой же, как из кайзера большевик.