Выжить

Удары молота прекратились, когда кто-то крикнул. Люди в лагере пришли в движение, засуетились. Двустворчатые двери центрального и самого большого здания отворились и оттуда начали выходить местные жители. В основном это были женщины самого разного возраста, седой старец, едва переставлявший ноги и помогавший себе костылём, и три ребятёнка не старше 10-ти лет. Они выглядывали из-за спины мужика в хорошем кожаном доспехе и с опаской косились в нашу сторону. Мужик хмурился, сжимал копьё и щит и что-то отрывисто говорил детишкам.

Через пару минут почти все местные жители преодолели замешательство и собрались вокруг меня. Провожатые тоже слились с толпой и я прикинул, что их тут приблизительно 50 человек. У тела Уная остались те двое, которые встретили меня, и мужик с косой. Джон Казинс приказал им дождаться посланца с лопатами и похоронить бедолагу в отдалении. Когда мы уходили, я принёс извинения за то, что пришлось это сделать, но тем двоим мои извинения были не нужны. Они злобно смотрели вслед и молчали.

— Что это за путник? — одной из женщин надоело перешёптываться с подругами и она решила начать процесс знакомства. — Почему он в крови?

Я встряхнул головой, всё ещё не веря своим глазам, и тихо спросил у Джона:

— Где я?

— Это мой новый дом, друг с Земли. Надеюсь, он станет и твоим, — улыбнулся он.

— Что происходит? Я ничего не понимаю, — пробормотал я.

— Идём за мной. Я расскажу всё, что знаю. А ты расскажешь мне свою историю. Прошу, — он указал ладонью на избу, где ранее энергично работала метлой женщина.

— Кто это, элотан Джон? — прошмякал тот самый дряхлый дед, опираясь на плечо парня лет 20-ти. — Беженец?

— Уже две зимы никто не приходил, — сказала одна из женщин и подозрительно посмотрела на меня. — Говорят, бандитьё жизни не даёт землепашцам…

— Это аниран! — важно произнесла худенькая и невысокая девушка по имени Дейдра, которую я испугал совсем недавно. — И он приручил матана! — Она смело выбралась прямо в центр полукруга и указала на меня пальцем. От её былого страха не осталось и следа. Она, казалось, забыла, что недавно я убил человека, который, возможно, прибежал её спасать.

На вид Дейдре было лет 16–17 и, рассмотрев её более внимательно, я заметил, что она действительно красива. Очарование нетронутой молодости было заметно в её лице. Роста она была очень невысокого — 160 сантиметров, не выше, — а веса в ней было не больше 45 килограмм. Она чувствовала себя очень уверенно под взглядами толпы и ей очень понравилось, когда после её слов, все дружно ахнули. Дружно отшатнулись и засуетились.

— Дейдра, прекрати, — укоризненно произнёс Джон Казинс. — Знаю я тебя.

— Ой, прости, элотан, — прикрыла она рот ручками и лукаво улыбнулась. — Я нечаянно.

— Конечно нечаянно, — совершенно не поверил он и скомандовал затем остальным. — Занимайтесь своими делами! Я представлю вам анирана позже. Сейчас же мы должны переговорить. Идём.

Но я продолжал стоять в нерешительности. Слово «аниран» они произносили уже не первый раз, но я до сих пор не понимал, что оно означает. В «матане» я уже разобрался и машинально погладил его по голове. Уилсон проделал короткий путь до лагеря на моих руках и практически не шевелился всё это время. Он недоверчиво смотрел на всех этих людей и издавал утробные звуки, как бы спрашивая у меня, всё ли в порядке. Ответить на этот вопрос я не мог. Я сам не знал, всё ли в порядке. Но очень хотел это выяснить.

После указаний Казинса люди и не думали расходиться. Они шептались, прожигали взглядами мою спину, когда я шёл, ежесекундно оборачиваясь. А когда услышал имя «Унай», произнесённое кем-то сзади, мне стало совсем не по себе. Я поспешил отвернуться и проследовал за Джоном. Женщина, которая давеча подметала полог, шла следом, понуро опустив голову. Она смотрела на меня исподлобья, а потом бросала недовольные взгляды на Джона и украдкой прикрывала кровоподтёк на скуле.

— Умойся, — у входа в тесную избу, он остановился. Кивнул на деревянную кадку, заполненную водой до краёв и зашёл внутрь. — Только не над бочкой. Изгадишь кровью.

Я отпустил недовольного котёнка и ополоснул лицо водой. Смыл с лица всю кровь и грязь и, ничуть не сомневаясь, утёрся «жёваной» ветровкой. Затем переступил через две короткие ступеньки и оказался внутри. Никаких сеней в избе не было и я удивлённо присвистнул, осмотревшись. У дальней стены на толстом слое сена была выложена перина не первой свежести. Кое-где были видны дырки, через которые просыпался птичий пух. Сверху лежала толстая шкура с бурым мехом наружу, а у изголовья подобие подушки. Слева, впритык к распахнутому настежь окну, стоял гладко обтёсанный стол в окружении трёх скамеек, а у правой стены — самый натуральный сундук, закрытый на щеколду. Такой огромный, что в него запросто мог поместиться человек.