Выжить любой ценой

Данко мог бы всю эту полицейскую компанию разнести в клочья вместе с их очками, значками и дубинками, но после этого его обязательно бы упрятали за решетку, а он не мог позволить себе сидеть в тюрьме, бросив жену и дочь на произвол судьбы. Пришлось распрощаться (вежливо, насколько это было возможно) и отправиться в консульство.

Там Данко принял толстый человек, напоминающий телосложением снеговика. Фамилия его была Ракушка или Ракушко, он все время улыбался и лучезарно сверкал узкими очечками без оправы. Глаз за очками видно не было, словно консул умышленно сидел таким образом, чтобы солнце отсвечивало в стеклышках. Так, не показывая глаз, Ракушка-Ракушко принял у Данко заявление и пообещал полную поддержку и взаимодействие. Иными словами, отделался пустыми словами. Бессмысленными звуками.

Теперь Данко жевал ставшую безвкусной пищу и ждал появления Жени Роднина. Возможно, вдвоем они справятся. Возможно, Роднин, освоившийся в этой стране, подскажет правильное решение. Сообщать ему подробности по телефону Данко не стал, да и не было особых подробностей. Просто коротко обрисовал ситуацию и попросил друга подъехать. Дважды повторять не пришлось.

«Лексус» подкатил почти бесшумно, сверкнув на солнце белоснежным лакированным боком. Было жарко. Данко успел слегка взмокнуть в своей рубашке, хотя о том, чтобы принять душ, нечего было даже думать. Пожав руку встревоженному товарищу, он еще раз ввел его в курс дела, а потом попросил:

— Позвони им со своего телефона. А вдруг они именно мне отвечать не хотят? Сидят где-нибудь, растягивают удовольствие.

Разумеется, сам он в это не верил, как и Роднин, убравший свой мобильник, на требовательные призывы которого никто не ответил.

— Вот что, — деловито произнес он, — расскажи-ка мне, Дан, как ты про своих девушек расспрашивал?

— Очень просто, — проворчал Данко. — По-английски, как же еще.

— И этим ты сузил сектор поиска раза в три, а то и в четыре, — определил Роднин. — Местные жители знают лишь самый скудный набор иностранных слов: тэнк ю, гуд монин, плиз. Ну, еще мани-мани, естественно. Дальше их лингвистические познания не простираются. Мне будет значительно проще объясняться с ними.

— Для этого я тебя и позвал. Начнем обход? Не будем терять времени.

— Погоди, это еще не все. Как ты описывал тайцам Юлю и Соню?

— Фотографию показывал, — ответил Данко. — Она у меня всегда с собой, в бумажнике. Еще говорил, что обе, мать и дочь, очень красивые.

— Наши представления о красоте очень расходятся с азиатскими, — нравоучительно сказал Роднин. — У них свои красавицы, у нас свои. Да и фото твое бесполезно.

— Почему?

— Просто представь, что в твоем городе пропали две тайские девушки. И вот тебе показывают их снимки и спрашивают, не видел ли ты их? Причем среди толп других азиаток, которые для тебя все на одно лицо. Мы для аборигенов все иностранцы, понимаешь? — Роднин с сочувствием посмотрел на огорчившегося друга и постарался смягчить свой вердикт. — Нет, конечно, твое фото может оказаться полезным. Жаль, что там вы встречаете Новый год, а здесь Соня и Юля были одеты совсем иначе, по-летнему…

— Что значит были? — вскинулся Данко.

— Не придирайся к словам. Лучше вдумайся в суть того, что я сказал.

— Вдумался. Ты прав, Женя. Нужно было напирать, что женщины очень высокие, с покупками в руках. — Данко с силой хлопнул себя по лбу. — Тупица! Таких простых вещей не смог сообразить.

— У тебя был стресс, — напомнил Роднин. — В таком состоянии любой бы растерялся.

— Ладно, теперь начнем все с начала! Скорее! Я уверен, сейчас я добьюсь результата!

— Тихо, тихо! Не спеши. Ты все испортишь.

— О чем ты?

Данко недоумевающе уставился на Роднина. Тот укоризненно покачал головой:

— Видел бы ты сейчас себя, Дан. Глаза сверкают, ноздри раздуваются, с усов искры сыплются. Так нельзя. Ты же всех свидетелей пораспугаешь. Посмотри на тайцев: они маленькие, хрупкие. А тут вваливается человек-гора и начинает рычать: куда вы моих женщин подевали?

— Я так вопрос не ставил.

— Но они воспринимали это именно так, — произнес Роднин. — Поэтому спешили отделаться от тебя, чтобы не попасть в разборки. Проще сказать: нет, не видел, чем вспомнить, а потом объяснять, почему не проследил, что было дальше. Врубаешься?

Данко насупился:

— Что же мне теперь, голову себе отрезать, чтобы уменьшиться? Так без головы я вообще ни хрена не выясню.

— Положись на меня, — предложил Роднин. — Вопросы буду задавать я, а ты держись сзади и лучше помалкивай.

— Может быть, мне вообще тут остаться? — ядовито осведомился Данко.

Его товарищ даже глазом не моргнул.

— Это был бы оптимальный вариант, — признался он. — Но ты ведь не согласишься?

— Еще чего!

— Тогда пошли, — вздохнул Роднин.

И они пошли.

* * *

Удача улыбнулась им в третьем или четвертом по счету заведении. Это был ресторан под названием «Красный дракон», где Данко уже побывал утром. Иллюстрируя название, дракон выгнулся над входом, образуя арку, а голова его была обращена к посетителям, призывно мигая глазами-лампочками и топорща тараканьи усы, шевелящиеся от каждого дуновения ветерка.