Выжить на взлете [СИ]

Любая гипотеза нуждается в обосновании, с таким привычным подходом Павел отнесся к исследованию далеко не научного явления, внезапно проявившегося в нем. Раз за разом, когда выпадала возможность, пытался предугадать хоть что-либо в поступках окружающих или какое-либо событие. Получалось не ахти, если и выходило, то на уровне самой обычной вероятности. В конце концов махнул рукой — то у него вовсе не дар (божий или от лукавого!), а случайность, какое-то невероятное стечение обстоятельств. Но однажды, незадолго до Нового года, он опять пробудился, вроде бы в обычной ситуации — возвращался поздним вечером от Саши, тогда еще привез ей продуктов на неделю и новогодние подарки, — и вдруг перед очередным перекрестком опять почувствовал опасность. Хотя на светофоре горел зеленый, все же притормозил, а через несколько мгновений какой-то лихач пронесся перед носом его машины. От представления того, что могло бы случиться, не послушайся он внутреннего голоса, озноб пошел по телу — тут и гадать не надо, все всмятку!

К тому же постепенно — не сразу, а день за днем, — стал налаживаться мозг, как будто его клетки отходили от сна и вновь включались в работу. Обнаружил этот процесс случайно, попался на глаза научный журнал, который Лена принесла с работы. Она знала о случившейся с Павлом напасти, не приставала с какими-то вопросами по научной тематике, как было вначале. А в тот раз он почему-то принялся читать статью в том журнале и вдруг понял — если не полностью, то в большей части представляет, о чем там идет речь. Через неделю уже читал бегло, схватывая смысл, спустя еще две хватало минуты-другой, чтобы разобраться в куче формул и теорем. Да прежде, до отравления, близко такой способностью не обладал при всей уникальности своего интеллекта — мог сравнить как быстродействие 32-битового процессора по отношению к новейшему 64-битовому. Вот так, ни с того ни с сего, кто-то отвалил ему кучу плюшек — уж тут поверишь в бога, вознаградившего за добрые дела! От такой мысли Павел даже перекрестился и сплюнул через левое плечо — чур меня, а то снова лишит своей благодати!

Весной 2004 года Павел поддался гордыне, вознамерился испытать пределы своего разума — взялся решить одну из семи задач тысячелетия, причем, по мнению ведущих математиков, самую сложную и важную — гипотезу Римана. За ее доказательство американский институт Клея назначил награду в миллион долларов, как и за решение другой задачи — гипотезы Пуанкаре, — с которой два года назад успешно справился российский ученый Григорий Перельман. Собственно, Павла привлек не приз, хотя и не отказался бы от него, как в будущем поступил Перельман, а прикладное значение выбранной гипотезы именно в сфере теории чисел и непосредственно информационных систем, того же Интернета. Так что успех представлял важность как в фундаментальной математике, так и в том деле, с которым занимался уже долгие годы.

Никому о своем намерении не заявлял, единственно о нем знала Лена, вначале поразившаяся дерзости своего возлюбленного — уже больше века лучшие умы безрезультатно бьются над этой задачей, а он, только что восстановившийся после недуга, хочет их превзойти! Но отговаривать не стала — если ему так хочется, пусть попробует, хуже ведь никому не будет. Даже поддержала, хотя и не утаивала сомнение в успехе:

— Надеюсь, что у тебя получится, но если даже нет, то все равно останешься для меня самым лучшим и умным мужчиной. Согласна с тобой, за свою мечту стоит побороться, пусть и кажется несбыточной, чем бояться трудностей и потом жалеть об упущенном шансе. Так что дерзай, Паша, я буду болеть за тебя.

Месяц заняла процедура увольнения — новый начальник комитета, заменивший Вавилова, не сразу отпустил Павла, задержал до тех пор, пока не нашел ему замену, да еще передал все текущие задания. Как только освободился от лишних забот, плотно взялся за изучение всех материалов, относящихся к принятой задаче. Больше времени работал дома, иной раз уходил в библиотеки, если не находил нужные сведения из Интернета. Отобрал и тщательно проработал труды предшественников, находил в них слабые места и возможные варианты того, как бы он сам с ними справился. Только спустя два месяца приступил к собственному решению гипотезы, отчасти используя самые удачные выкладки коллег. Перебрал десятки и сотни возможных путей, для каждого составлял комплекс программ компьютерной обработки, так шел от одного до другого промежуточного этапа. Задача же все больше дробилась, вылезали новые частности и ответвления, казалось, конечная цель не приближалась, напротив, все больше отдалялась.