Выжить в лесу Междумирья

– Да, разумеется. Я теперь стараюсь в сложных ситуациях вспоминать пословицы и поговорки. Впрочем, и раньше я часто говорил себе: «Бог не выдаст – свинья не съест!» Несмотря на все мои проделки, почему-то я был уверен в благосклонности небес.

Человек подошел к окну и долго смотрел на заснеженный сад, хотя там не было ни души.

– Как-то в августе я неделю пролежал на больничной койке. Потом с помощью одной девушки я вышел на тополиную аллею рядом с больницей и был потрясен: как прекрасен наш мир! Лариса поддерживала меня, а когда мы отдыхали, то целовались, сколько я хотел… в этом мире меня любили.

– Друг, с твоей девушкой что-то случилось?

– Нет, но я два года ее не видел. Думаю, Лариса вышла замуж. Знали бы вы, какая она красавица!

– Саша, ты тоже парень заметный – высокий, кудрявый. Да не в этом дело, вы бы только продержались друг без друга, пока снова встретитесь… В плохое, тревожное время ты к нам пришел! – подумав, Чир продолжил: – Правда, я уверен, что рекламу стройматериалов госпожа фея будет слушать внимательно, потому что после штурма замка нам много чего потребуется.

– Да, я понимаю, волшебной палочкой госпожа фея старается пореже пользоваться, а ковер-самолет уже застоялся в углу кладовки. Рад будет попутешествовать.

Раздалось шарканье тапочек по ковровой дорожке, дверь на кухню открылась, и вошла Катя. Опустив голову, она тихо проворчала:

– Каждое утро одно и то же. Как мои ручки устали от бесконечной человеческой работы!

– Чив-чив! Привет, маленькая ворчунья! Сегодня особенное утро – у нас гость! Такой парень, что глаз не оторвать!

– Здравствуйте, Катенька!

– Привет… Здрасте… – Катя растерянно захлопала глазками.

Послышался глухой перестук каблучков, и на кухню пришла Ирина. Ее глаза, как часто в последнее время, были припухшими от ночных слез.

– Иринка! – едва успел выдохнуть молодой человек, как в следующее мгновенье девушка бросилась ему на шею.

– Сашенька, я так рада тебя видеть! Ты нисколько не изменился! Моего Джеймсика она тоже простила?

Александр вздохнул:

– Ириша, звездочка, я не знаю, вряд ли он занимает много места в ее жизни. Возможно, госпожа фея хочет разгрузить волшебную палочку накануне битвы с амфибиями, поэтому внезапно я стал прежним. Если бы мы напомнили о Джеймсе и если бы он сейчас находился в замке…

– Где же Тимофей Васильевич? – всхлипнула Ирина. – Мы уже везде с копченой колбаской и блюдечком сметаны ходили!

– Семечки… нет, не надо, пусть нам останутся. Молоко ему предлагали? – спросил Чир.

Ирина кивнула:

– Молоко, грудку куриную, кусочек сыра!

Катя добавила:

– Когда мы с колбаской мимо комнаты Михаила Петровича проходили, вроде бы я короткое мяуканье слышала, но не уверена. А Михаил Петрович сказал: «Тимохи здесь нет. Простите великодушно, могу я попросить кусочек колбаски?»

– Чив-чив! Остается последний способ – начнем варить уху и откроем на кухне дверь. Надо еще иногда приговаривать: «От одного запаха с ума сойдешь! Ушица у нас будет даже лучше, чем у Коли!»

Михаил Петрович отложил авторучку и прислушался.

– Не продамся за уху! – тихо мяукал Тимофей, свесив голову со шкафа. – Не продамся! Ну, не может она у них быть лучше, чем у Коли, – в вечерних сумерках, на костре, у озера, после того как весь день ничего не жрали! И Чирок на кухне щебечет, как будто в рыбных делах что-то понимает!

Михаил Петрович подошел к шкафу и пощекотал кота за ушами.

– Тимофей, я думаю, не надо прятаться. Если уверен, что прав, то прямо скажи: мол, не хочу вас обижать, однако моральные принципы не позволяют мне выполнить одну из ваших просьб. Но только если действительно не сомневаешься в своей правоте.

– Когда я в моей правоте сомневался? Не буду больше прятаться! Зачем врать, изворачиваться? Прямо скажу: пришел попробовать, что вы тут ухой называете. После завтрака опять-таки откровенно признаюсь, что у меня есть… подскажи, Михаил Петрович…

– Моральные принципы.

– Постараюсь не забыть… а можно вместо этого сказать «мудрость и остатки совести старого кота»?

– Наверное, так будет понятней. Тима, прости, что я отмалчиваюсь. Чувствую себя виноватым перед Ириной и Джеймсом, из-за моей глупости, неловкости все началось.

Однако в душе я полностью с тобой согласен: Ирине свет нужен, она – цветочек, который растет на солнце, а какой свет от Джеймса?

– Холодный он и надутый, как жаба. Однажды я бы его удавил, если бы Чир не помешал.

– Нет, Тима, так тоже нельзя. У каждого своя дорога в жизни, свое счастье. Плохо, если, например, наш влюбчивый друг Чир будет очарован рыбкой и попробует плавать.

– Мудрено ты говоришь, Михаил Петрович. Я скажу тебе, что своими глазами всю жизнь видел: кто смел, тот и съел. – Тимофей решительно спрыгнул на пол. – Вот мы с тобой сейчас придем на кухню и покажем, что мужики мы крепкие и цену себе знаем! Уж я начну глотку драть, если увижу, что мое блюдце пустое!

Когда они вышли в коридор, хозяйка замка спускалась по лестнице.

– Здравствуйте, – пробурчал кот, не останавливаясь, – я пойду к Чиру и рыбке.